Значение современного футбола, одного из самых массовых и зрелищных видов спорта, трудно переоценить. Влияя на нормы человеческих отношений, психологию поведения больших и малых групп людей, отдельных индивидов, футбол создает мифы, предрассудки, обостряет и сглаживает конфликты. В условиях актуализации политики идентичности эта самая востребованная и зрелищная игра выступает и ярким маркером проявления культурного взаимодействия в меняющемся мире, и одной из наиболее ранних форм глобализации (Armstrong, Giulianotti 1999: 4; Goldblatt 2008: 4–8; Collins 2018: 11–12; др.)¹. Пересекая географические и культурные границы, футбол не только становится масштабным явлением, вписанным в глобальные и локальные контексты, не только укрепляет связи между различными сообществами и культурами, но и порождает парадоксы и противоречия, способствующие неоднозначной оценке данного феномена.

Смена культурных парадигм

Точная дата возникновения футбола не известна, но можно с уверенностью сказать, что его история насчитывает многие столетия. Повсеместные находки археологов говорят о давнем его происхождении и свидетельствуют о том, что архаичные варианты этой игры были популярны в различных сообществах на всех континентах (Armstrong, Giulianotti 1999: 3) – отсюда и относительно быстрое завоевание современным футболом человеческих культур в различных уголках планеты.

Появление организованной игры в 1863 г. в результате преобразования английской народной забавы явилось мощным толчком к трансформации культуры состязаний и началу футбольного движения во всем мире. Представители английской элиты – родоначальники и законодатели новой игры – стали на долгие годы образцом для подражания. Стандартизация английского футбола во многом была обусловлена их желанием преодолеть агрессивность и брутальный дух “развлечения толпы”, облагородить и гуманизировать игру, сделать ее мерилом морали (Валь 2003: 65). Кодекс чести, дух соперничества, беспристрастность, уважение к противникам и арбитрам должны были восприниматься как естественные добродетели состязающихся. Распространение в обществе игры по новым правилам заняло довольно продолжительное время. Уличный народный футбол с драками и потасовками оставался популярным в рабочей среде Туманного Альбиона вплоть до Первой мировой войны. Лишь вследствие трансформации социальной жизни и игрового поведения под влиянием процессов модернизации общества и не в последнюю очередь благодаря насильственным мерам “примитивные формы игры” народных масс постепенно уступили место организованному футболу культурных элит (Трентер 2006: 43–44).

С проникновением в континентальную Европу и европейские колонии английский футбол стал не просто развлечением и критерием культуры игры, а состязанием в силе, ловкости и мастерстве между народами. Этнический фактор стал одним из наиболее значимых в футбольном движении. Любая победа над соперником теперь рассматривалась с позиции национального престижа (Айзенберг 2006: 95–96). Организованный футбол выступил проводником политики идентичности, солидарности локальных и региональных групп, отдельных народов. Полиэтничная среда, как ничто другое, способствовала распространению новой игры и в самой Британии, и за ее пределами. “Естественные различия” этнических групп, формировавших команды, привнесли в футбол остроту и азарт болельщиков. Символическое соперничество, динамика событий на поле способствовали быстрой безболезненной его интеграции в различные культуры. Футбольные матчи между англичанами и шотландцами, итальянцами и греками, французами и алжирцами, британцами и бенгальцами, как и между другими народами, превратились в события, демонстрирующие проявление культурного и межэтнического взаимодействия.

Удивительным образом совпав по времени с ростом национальных движений в Европе и европейских колониях, футбол выступил наиболее активным транслятором культурного и политического национализма (Айзенберг 2006: 95). Любые спортивные победы подвластных народов рассматривались сквозь призму конкуренции, самоутверждения национальных сил и порой значили для сообщества не меньше, чем победы на полях сражений (Dimeo 2001: 68). Отдельные футбольные команды стали ассоциироваться с определенными этническими группами, как, например, “Хакоах” – c еврейской общиной в Австрии, немецкий “Шальке” – с мигрантами из Польши, “Йолдыз” – c финскими татарами, “Депортиво Арменио” – с армянской общиной Аргентины и т.д.

Несмотря на то что в некоторых обществах организованный футбол первоначально проявлял себя нестандартно (Sarro 1999: 141–152; Nogawa, Maeda 1999: 223–233), порой принимая весьма причудливые формы (дресс-код у мусульман, игры босиком у индусов, состязания с ритуальной окраской у зулусов [History of the India n.d.; Scotch 1961: 70]), в целом он шел по пути универсализации игрового поведения, подавления аффективных состояний, снижения уровня насилия (Elias 1986) и в конечном счете способствовал формированию единой транснациональной культуры.

В мире любительской игры

Будучи изначально любительским по духу, футбол за довольно короткое время приобрел широкую популярность в различных сообществах. Для одних народов (англичан, итальянцев, бразильцев, аргентинцев и др.) он стал продолжением доиндустриальной традиции игры в мяч ногами. Других покорил своей доступностью, динамикой, азартом, захватывающим игровым соперничеством. Удачно сочетающая в себе возможности личностного самовыражения, равноправия и самоорганизации футбольная игра стала олицетворением массового спорта.

На протяжении индустриальной эпохи неоднократно менялись правила и установки игры, но дух любительского футбола остался неизменным. Инициатива и живое общение продолжают сопровождать игру до сегодняшнего дня, создавая позитивную атмосферу на полях и стадионах, меняя негативные стереотипы и предубеждения. Игра помогает адаптироваться к окружению. Неписаные нормы поведения позволяют игрокам строить отношения, позитивно воспринимать друг друга, разделять общие групповые ценности, быть доброжелательными в общении. Логика любительского футбола легко вписывается в политику толерантности городских мультикультурных образований, выступает надежным инструментом сублимации агрессии, поддержания социальной стабильности в подростково-молодежной среде, безболезненной интеграции представителей инокультурных групп в доминирующее окружение. Футбол, если и не нивелирует национальные различия, то, во всяком случае, нейтрализует предрассудки, трения, создает адекватные взаимоотношения. Обладающий мощной коммуникативной силой невербальный язык игры понятен и доступен каждому, кто в нее включен прямо или опосредованно (как игрок, зритель, болельщик), независимо от социального и национального происхождения.

Футбол – это не просто спортивное развлечение или физическая разрядка. Совместные состязательные практики оказывают позитивный эффект на сознание людей. Я помню, как в 1970-е годы в г. Омске мальчишки-подростки разных национальностей играли все вместе в дворовый и школьный футбол. Это помогало самоутверждению в коллективе, а приятельские отношения и толерантность к Другим, сформировавшиеся в те времена, сохранялись и во взрослой жизни.

В качестве одного из наиболее ярких примеров влияния футбола на межкультурное взаимодействие сегодня выступает Москва. В условиях сложной динамики социально-психологических отношений различных этнических групп столицы (в особенности в плоскости “местные–приезжие”) игра популярна и востребована как среди местной молодежи и подростков разных национальностей, так и среди молодых гастарбайтеров из Азии. Недавно построенные многочисленные спортивные площадки в спальных районах столицы активно ими осваиваются. Дворовые игры узбеков, киргизов, таджиков сегодня вполне обыденное явление. Футбольная этнография захватывает своей зрелищностью, разноликим колоритом и темпераментом игроков. Нередко московские подростки, молодежь и отдельные взрослые стихийно принимают участие в играх с приезжими. Мне не раз приходилось наблюдать, а иногда и участвовать в подобных развлечениях. В футбольных баталиях московские подростки и юноши, как и молодые мигранты, приобретают положительный опыт совместного общения, а если и возникают трения между отдельными игроками, они довольно легко разрешаются.

В столице временами появляются различные этнические команды (из представителей московских общин армян, азербайджанцев, татар, осетин, лезгин, калмыков, ногайцев и других культурных групп), создание которых инициируется национально-культурными объединениями в рамках различных спортивных проектов города. Футбольные поля в этом случае выступают местом демонстрации культурной идентичности, а соперничество между командами не выходит за их пределы и, как правило, сопровождается лозунгами дружбы и солидарности национальных общин столицы. Разноликий колорит московскому футболу придают как футбольные турниры кыргызских гастарбайтеров (напр., “KG Лига” – любительская лига мигрантов из Кыргызстана, в которую входит более 20 команд) и горных таджиков (Кубок Ага-хана), так и дворовые игры китайцев и вьетнамцев. Подобные спортивные мероприятия, как правило, проходят исключительно внутри самих общин, они демонстрируют внутригрупповую солидарность и ориентированы на историческую родину.

Если мигранты, обосновавшиеся в Европе, активно задействованы во всех футбольных лигах, то в России, в частности в Москве, этого пока не происходит, в первую очередь потому, что вопрос укоренения трудовых мигрантов в российском обществе вообще не ставится. Московские любительские клубы и команды приезжих на уровне организованных турниров и чемпионатов не пересекаются. Хотя формально это снижает уровень коммуникации между ними, на деле границы футбола, а вместе с ними и перспективы развития футбольного движения расширяются. В качестве болельщиков большого футбола временами приезжие объединяются с россиянами. Так было во время чемпионата мира 2018 г., когда российские футболисты в плей-офф переиграли испанцев. Успех национальной сборной стал незабываемым событием не только для россиян, но и для многих молодых гастарбайтеров Москвы из числа любителей дворовых баталий, болевших за российскую сборную как за свою².

Долгие годы любительский футбол оставался главным поставщиком талантов для местных профессиональных клубов и национальных сборных. Однако с годами, особенно в последние десятилетия, в Европе в результате централизации он постепенно поглощается системой федераций, что становится вызовом традиционным представлениям любительской игры. Оптимизация футбола и установка на успех максимально усилили рационализацию игры, придали ей коллективный неперсонифицированный характер. Искушенным европейским болельщикам остается только с ностальгией вспоминать времена, когда “уличные” самородки вроде Ференца Пушкаша в Венгрии, Франца Беккенбауэра в Германии, Марко Ван Бастена в Нидерландах или Мишеля Платини во Франции делали игру запоминающейся на долгие годы. Тотальная структуризация футбольных федераций, организация многочисленных лиг, охватывающих все команды и клубы, в том числе детские и ветеранские, с одной стороны, укрепляет футбол, способствуя поддержанию целостности всей его системы, с другой – выхолащивает и нивелирует ценности свободной игры, поскольку теперь это игра на результат, а не для удовольствия. Тем не менее демократичность и прозрачность подобной системы позволяют выявлять наиболее талантливых и сильнейших футболистов, играющих в клубах самого разного уровня. Так, на чемпионате Италии 1985 г. в лидерах оказалась малоизвестная провинциальная команда “Эллас Верона”, а в 2000 г. в финале Кубка Франции второе место заняла любительская команда “Кале”. В Федеративной Республике Германия процессы централизации футбола сегодня идут наиболее активно (van Bentem 2004: 11). Именно благодаря этому, деревенскому любительскому клубу “Хоффенхайм” при поддержке меценатов удалось выйти на уровень Бундеслиги и стать чемпионом страны 2008 г. Подобный факт заметно укрепил систему, расширил интерес футбольных агентов и зрительской аудитории к этому клубу и к немецкому футбольному менеджменту в целом как в самой Германии, так и за ее пределами.

Под влиянием глобальных процессов и в России любительский футбол медленно, но верно отдаляется от дворовой игры, трансформируясь в систему. На примере Москвы и других российских городов можно наблюдать организацию любительских лиг воочию. Если в прежние годы досуговый футбол главным образом замыкался на дворовой игре преимущественно между подростками, для которых с окончанием школы футбольные ристалища оставались в прошлом, то с появлением любительских лиг в городах России взрослая молодежь продолжает играть, участвуя в различных местных турнирах и чемпионатах. В Москве очень часто в такие команды объединяются прежде незнакомые, живущие в разных районах молодые люди, которые находят друг друга в сети. Это, с одной стороны, отдаляет футбол от “своей” улицы, “своего” двора, а с другой – организационно и идейно приближает любительский статус команд к профессиональному, придает заметный драйв участникам, дополнительный стимул к самоутверждению и совершенствованию игровых навыков. Проходя через многочисленные соревнования, команды попадают в рейтинги, получают кубки, медали, а наиболее успешные и денежные призы. По сути, соревнования Любительской футбольной лиги, Urban Cup, Amatuer League и других – это профессиональные состязания любителей, нередко с участием известных мастеров. Кроме Москвы в них участвуют и другие регионы России – от Северного Кавказа до Дальнего Востока. Как правило, уровень игры здесь выше, чем в дворовых турнирах. Футбольная пирамида любительских лиг, с одной стороны, дает возможность выявить сильнейших, с другой – оставляет многих за бортом состязаний. Естественный отбор усиливает конкуренцию: чем выше уровень команд, тем жестче отбор и острее соперничество – быть лучшими уготовано немногим. Хотя для отдельных игроков стимулом становятся престиж и меркантильные интересы, в целом по духу игра остается любительской, поскольку в большинстве своем в нее играют энтузиасты ради удовольствия. Несмотря на то что российский футбол любительских лиг отчасти напоминает любительские игры Германии, Франции и других стран Старого Света, по уровню организации и функционирования он только приближается к европейским стандартам. Тенденция централизации любительской игры в Москве и в целом в России только начинает набирать обороты, и движение это необратимо.

В составе московских любительских лиг немало представителей разных национальностей, как правило, москвичей. Командная игра не только укрепляет доверие участников друг к другу, но и часто создает им положительный имидж, который порой переносится на национальные общности, которые они представляют. В состязаниях все ориентированы на игру, каждый оценивается по своим футбольным качествам и вкладу в общий успех, командная солидарность оказывается выше всяких этнических предрассудков и “национализмов”.

Находясь в тени большого спорта, любительский футбол сегодня по-прежнему остается уникальной отдушиной и развлечением; это наиболее востребованная игра среди подростков и молодежи, которая в многонациональной среде имеет самые многообещающие перспективы развития. Ломая культурные границы и стереотипы, футбол расширяет интегративные связи и пространство коммуникации между представителями различных культур. Невзирая на то что в высших дивизионах любительских лиг, ближе всего стоящих к большому спорту, этические нормы часто нарушаются в угоду меркантильным интересам, бесспорно, что никакие инновации не в состоянии полностью и окончательно уничтожить дух свободного футбола, лишить его “чистоты” и тех моральных ценностей, которые возводят эту игру на уровень общечеловеческой культуры. Футбол продолжает пользоваться популярностью и на окраинах европейских городов, и на спортивных площадках и полях России, только теперь наряду с местными энтузиастами его представляют и трудовые мигранты из самых разных стран. Мир меняется и сближается.

Коммерциализация игры

Логика эволюции футбола в условиях рыночной экономики закономерным образом превратила игру в профессию, в неотъемлемую часть индустрии развлечений. Уже в эпоху промышленной революции в самой Англии футбол воспринимали не столько как отдых или развлечение, сколько в категориях товарно-денежных отношений. Мир капитализма, ценности потребительского общества существенно повлияли на количественные и качественные показатели игры, способствовали появлению многочисленных профессиональных клубов, букмекерских контор, стадионов, трансформации первоначальных установок. Аристократические добродетели любительства уступили место “плебейскому стремлению к победе любой ценой” (Бурдье 2009: 102).

Нечестная игра, симуляция, договорные матчи, корректировка некоторых правил в угоду зрелищности стали вполне обыденными явлениями в наши дни. Под влиянием свободного рынка и изменения структуры финансирования “большой футбол” превратился в высокодоходный бизнес, профессиональные команды стали местом рекламных инвестиций, продажи спортивных зрелищ, трансферных сделок и т.п. Некоторые европейские клубы заключают контракты с футболистами из Китая и Индии исключительно в коммерческих интересах, чтобы расширить свою зрительскую аудиторию (Maderer et al. 2014: 217). Укрепление связей футбола экстра-класса с транснациональными компаниями и “сильными мира сего” сделали его частью большой политики (Eisenberg 2004: 54–56). Уровень команд все больше определяется финансовыми возможностями владельцев клубов, их способностью приобретать нужных легионеров (Буганов 2016: 41). Сверхсостоятельные люди из самых разных стран сегодня выступают основным локомотивом профессионального футбола. Американские и китайские предприниматели, арабские шейхи, скупая и финансируя известные клубы, заметно их продвигают. Выступления инвестируемых ими команд приковывают к экранам телевизоров и мониторам компьютеров миллионы зрителей во всем мире³.

Выступая в единстве с любительским, профессиональный футбол стимулирует развитие массового спорта. И если первый – это основа, то второй – вершина айсберга общей системы, инструмент ее оптимизации. Как командная игра, профессиональный футбол олицетворяет гармонию индивидуализма и сотрудничества, как коммерческий спорт – способствует развитию предприимчивости, прагматизма. Риск, азарт, зрелищность и непредсказуемость игры, помноженные на денежные интересы, обусловили его широкую востребованность и популярность в мировом масштабе. Далеко не последнюю роль в этом играет способность профессионального футбола воплощать в себе идеалы “меритократического общества” (Ehrenberg 1991; цит. по: Бромберже 2018: 19). В условиях растущей миграции мир этой игры становится “единым гомогенным пространством деятельности отдельных индивидов” (Maguire, Falcous 2011: 19). Футбольные истории знаменитых суперзвезд, вышедших из низов, яркое тому подтверждение. Подобные примеры для миллионов молодых людей, в особенности из стран третьего мира, служат стимулом и представляются олицетворением их заветной мечты. Глобальный футбол становится неотъемлемой частью их менталитета. Наиболее талантливые и удачливые игроки в большинстве своем – самодостаточные личности. Они оказываются не только материально обеспеченными людьми, но и культурными героями своего времени. Лавируя между рациональным прагматизмом и страстным романтизмом, они культивируют игру в массовом сознании, расширяют зрительскую аудиторию. Как и в любительском футболе, звездные игроки продвигают имидж своих культур, меняют стереотипы в обществе, с той лишь разницей, что по масштабам своего влияния они далеко превосходят лидеров дворовой игры.

Чемпионат мира 2018 г. лишний раз подтвердил, что европейская система организации национального футбола, как и европейский стиль игры, построенный на итальянской защите, немецком трудолюбии, голландской технике пасов, на сегодняшний день является наиболее оптимальной. Благодаря тренерам из Европы сборные некоторых азиатских стран, таких как Япония, Южная Корея, Турция, в последние годы смогли заявить о себе на крупных соревнованиях. Однако, как это ни парадоксально, одними из главных трансляторов этих установок все чаще выступают неевропейцы. Включение Азии, Африки и Латинской Америки в орбиту глобальных процессов в новейшее время не только придало мощный импульс профессионализации футбола, но и привнесло культурное многообразие и колорит в международные состязания. Западноевропейские страны стали центрами притяжения талантливых игроков со всего света. Отдающие себя на откуп профессиональному спорту в погоне за карьерой и заработком выходцы с других континентов существенно расширили интернациональный состав ведущих клубов Старого Света, что повлекло за собой изменение географии идентичности европейского футбола. Многие национальные сборные в Европе, в составе которых преобладают натурализованные игроки, приехавшие из стран третьего мира, дают повод бесконечным дебатам среди европейцев в отношении перспектив их национального спорта.

Профессиональный футбол притягивает и богатых, и обездоленных своими финансовыми возможностями, завоевывает зрелищностью и азартом, позволяет пережить радость побед и горечь поражений, создает свои мифы, легенды и стереотипы. Будучи авангардом футбольного мэйнстрима, он служит одним из определяющих факторов универсализации и оптимизации игры, глокализации культуры. На пути коммерческого развития клубный футбол выходит за национальные рамки, что способствует интернационализации игры, социальной мобильности ее участников, росту числа энтузиастов кожаного мяча на любительских полях и, наконец, расширению зрительской аудитории.

Эволюция культуры поддержки

Говоря о профессиональном футболе, нельзя не упомянуть его поклонников. В отличие от своих “прародителей” футбол с момента возникновения актуализировал культуру поддержки. Разделив людей на участников и наблюдателей, он породил одно из наиболее ярких явлений современности – движение футбольных болельщиков, расцвет которого приходится на период утверждения профессиональных клубов. Без фанатов любой матч в большом футболе грозит превратиться в обыкновенную тренировку. По меткому замечанию британского философа С. Кричли, зритель принимает участие в игровом процессе не только своим присутствием, он выступает третейским судьей, суперарбитром (Кричли 2018: 107). Продолжая эту мысль, можно сказать, что зритель вдохновляет футболистов, он – душа любого матча, опосредованно участвующий в нем суперигрок, мысленно ставящий себя на место реально действующих на поле спортсменов.

Пандемия резко нарушила привычные ритмы и традиции среды футбольных трибунных болельщиков. Весь мир содрогнулся, человечество испытало психологический шок не только от огромного числа заболевших, но и от необходимости соблюдения самоизоляции. COVID 19 разделил страны, города, небольшие населенные пункты, семьи, дистанцировал людей друг от друга. Пандемия привела к нарушению социальных, экономических устоев общества, изменению режима повседневных занятий и развлечений. Футбол также оказался заложником обстоятельств; 2020 г. стал определенным рубежом в футбольной истории новейшего времени. Матчи в Европе и России проходили в отсутствии болельщиков на стадионах, без их живой поддержки и непередаваемой энергетики. Поскольку зрелищность и популярность футбола во многом поддерживались не только происходящим на поле, но и живой реакцией людей на зрительских местах, футбольный мир столкнулся с новыми реалиями восприятия игры, а буйного фаната на трибунах сменил виртуальный болельщик.

Зарождение британского клубного футбола, совпавшее по времени с периодом промышленной революции и массовой миграции сельских жителей в города, положило начало формированию новой коллективной идентичности клубных фанатов; средний болельщик конца XIX в. был выходцем из пролетарской среды (Льюис 2006: 305). Многим активным зрителям участие в футбольных сообществах компенсировало утраченные в процессе модернизации социальные связи. Особенно это справедливо для “саппортеров” из числа сельских мигрантов, которым в условиях оторванности от своих корней и нарушения традиционных отношений футбол облегчил интеграцию в городскую среду, придал чувства общности и единства (Купер, Шимански 2011: 244). Далеко не последнюю роль в формировании футбольных сообществ сыграли культурные различия между жителями Британских островов: английские, шотландские, ирландские и валлийские любители игры были в числе первых организованных зрителей, а их команды – первыми участниками международных соревнований по футболу (Койл 2006: 175–176). Возникшее в Великобритании социальное движение болельщиков постепенно охватило все слои общества континентальной Европы, а затем и всего мира (Young, Smith 1988).

С годами, в условиях коммерциализации спортивной сферы и культивирования открытой конкуренции в обществе, сформировался специфический вариант девиантного поведения, своего рода “новый тип идентичности”, который наиболее ярко стали представлять футбольные фанаты (Пильц 2009: 122–123). Фаны, в отличие от игроков, теряющих на поле с потом и усталостью от физических нагрузок злость и агрессию, нерастраченный заряд энергии направляют в русло насилия (Соммэр 2014: 72–73). По мнению американского психоаналитика П. Марша, “игровая” форма агрессии выступает одним из основных факторов культурной солидарности (Marsch 1975). Согласно небесспорной позиции некоторых исследователей, внешне деструктивные действия отдельных наиболее воинственных “саппортеров” имплицитно несут в себе созидательные функции. Агрессивный инстинкт и дух воинственности “инициируют энергию сохранения социума”, сплачивают культурные группы, препятствуя их распаду (Секацкий 2005: 215–220). Выступая с ксенофобскими лозунгами ура-патриотизма, некоторые из таких фанатов создают конфликтные ситуации с далеко идущими последствиями, которые могут “лицензировать самые вопиющие акты трайбализма” на уровне как клубов, так и национальных сборных (Кричли 2018: 176).

Культура болельщиков, непосредственно посещающих матчи, как показывает практика, гораздо консервативней, чем сама игровая среда, – эта культура потенциально сохраняет границы между “патриотичными уроженцами и ненадежными чужеземцами” (Там же: 176–177). Несмотря на значительный приток мигрантов из Азии и Африки, на трибунах стадионов Британии и континентальной Европы до пандемии преобладали, как и много десятилетий назад, лица европейских болельщиков (Hunter 2015). Вряд ли ситуация будет меняться в ближайшем будущем. Интернационализация команд в большом футболе не меняет традиционный контингент зрительских трибун, хотя заметно смягчает крайние ксенофобские настроения. В отдельных случаях футбол выступает одним из способов проявления культурной солидарности, во многом благодаря этому немало шотландцев, северо-ирландцев, каталонцев, басков, порой далеких от футбола, посещают матчи с участием своих национальных команд. Если для внешних мигрантов футбол остается стимулом к получению высокого дохода (для профессиональных игроков) или развлечением (для других молодых людей), то для большинства коренных европейцев это больше чем игра или тотализатор. Болеть за свою любимую команду для них – способ самовыражения, неотъемлемая часть личности, своего рода дань патриотизму.

Вместе с тем в последние годы с расширением межкультурных интеграционных связей и интернационализацией игры в мировом футболе наметилось некоторое ослабление этнонационального тренда в культуре поддержки (Kuper 2012: 143; Tamir 2014: 743). Многие фанаты переросли уровень локальных клубов: если прежде игроки были близки болельщикам, поскольку ассоциировались с конкретной местностью, населенным пунктом, то с годами дистанция между футболистами и зрителями заметно увеличилась. Коммерциализация игры, появление букмекерских контор повлекли за собой заметную девальвацию прежних смыслов футбола, определенную спонтанность в выборе и смене футбольных команд (Айзенберг 2006: 102–103); смена привязанностей зачастую зависит от успешности и популярности последних. Боление за любимый клуб теперь не является препятствием к тому, чтобы одновременно поклоняться другим клубам и игрокам (Markowits, Rensmann 2010: 2), тем не менее многие фанаты сохраняют верность “своей” команде. Активных зрителей во всем мире футбол привлекает не только накалом состязания, но и эстетикой игры: красотой и зрелищностью дриблинга, искусством защиты и нападения⁴. Да и сами клубы все больше приобретают сильных игроков независимо от их культурного или регионального происхождения. По словам бывшего аргентинского тренера Марсело Бьелса, футбол стал все меньше “напоминать фанатика” и все больше “предпринимателя” (Кричли 2018: 175).

Количество виртуальных зрителей благодаря телевидению и интернету непрерывно растет. Китайские болельщики, представляющие собой самую крупную футбольную аудиторию в мире (около 680 млн человек), интересуются играми с участием европейских команд не меньше, чем с участием своих (Kawase et al. 2015). Суперкубки Италии или Испании, неоднократно разыгрывавшиеся в Поднебесной, – конкретное тому подтверждение. Заядлые поклонники футбола готовы болеть за чужие, самые заурядные команды, как это было во время чемпионата Белоруссии 2020 г., ставшего в период пандемии на некоторое время центром виртуального притяжения болельщиков со всего мира. Погружение футбола в онлайн пространство ведет к изменению культуры поддержки и сопровождается такими побочными эффектами, как, с одной стороны, снижение зрелищности и накала игры, а с другой – уменьшением агрессивности и уровня насилия фанатов.

Между этничностью и мультикультурализмом

Футбол, как никакая другая игра, отражает особенности социальной среды, он актуализирует проблемы этничности и мультикультурализма, на его примере можно проследить перспективы развития гражданского общества. Институционализация профессиональных клубов, деятельность ФИФА в Новейшее время существенно расширили географию футбола, а миграции футболистов и тренеров по странам и континентам привели к заметному повышению качества игры и уровня команд. Рост спортивного туризма – еще одно немаловажное следствие развития этой игры.

С одной стороны, футбол способен обострять национальные чувства, демонстрировать чудеса национального духа, символически воскрешать исторические образы прошлого. Наиболее ярко мы можем наблюдать это во время крупных международных турниров, когда игроки и зрители выступают единой командой. Как это было, например, на чемпионате мира 2018 г. с потомками викингов исландцами, вничью сыгравшими с самими аргентинцами, или с потомками сарацин марокканцами, едва не одолевшими своих “исторических” соперников испанцев. Сенсационная победа сборной Южной Кореи над командой Германии продемонстрировала всему миру силу конфуцианской этики, выразившейся в трудолюбии, дисциплине, выдержке и терпении азиатских игроков. В современном западном индивидуализированном обществе с философией “каждый за себя” футбол является одним из действенных рычагов национального единения (Foot 2016: 343), он реконструирует и укрепляет “размытую урбанизированную идентичность” (Караваева 2018: 36). Один из наиболее выразительных примеров такого рода показывает Германия. После поражения во Второй мировой войне у немцев заметно снизилось стремление “отстаивать достоинства своей культуры” (Бергер 2004: 19), на этом фоне футбол стал для них не просто игрой, а одним из весомых факторов реанимации “размытой” идентичности, символом их культурно-политического единства (Pyta 2006: 8).

С другой стороны, футбол способствует сближению народов и стимулирует их к диалогу. В условиях активных транснациональных миграций, массового притока приезжих из Азии и Африки на континент он стал выражением культурного многообразия многополярного мира, заметно меняющим внешний облик национального спорта европейцев. Прежние миграции довоенного и послевоенного времени (1930–1950-е годы) не имели столь ярких культурогенных последствий для Европы, поскольку носили внутриконтинентальный характер и представляли собой перемещение преимущественно христиан (Blecking 2008: 52–55)⁵. Появление начиная с конца 1980-х годов этнических общин мигрантов, находящихся на значительной культурной дистанции от коренных европейцев, поставило государственные и муниципальные власти перед необходимостью интеграции этих общин на законодательном уровне. Спортивные сообщества, футбольные клубы выступили одним из медиаторов их адаптации и дальнейшей интеграции в социум принимающих стран. В спортивной сфере в конечном счете сформировалось два подхода к решению проблемы: германский мультикультурный, допускавший создание этнических спортивных ассоциаций приезжих без права участия ее членов в национальной сборной, и французский, ориентированный на смешанные спортивные клубы (Gasparini 2008: 123–124). Интеграция иммигрантов во Франции через короткое время привела к тому, что сборная этой страны стала заметно выделяться своим интернациональным составом и преобладанием натурализованных игроков, многие из которых позднее были признаны лучшими футболистами в истории французского футбола, а некоторые, такие как Зинедин Зидан, звездами мирового класса. Со временем процессы интернационализации футбола распространились по всей Европе. Не стала исключением и Германия, национальная сборная которой в течение долгих лет состояла в основном из этнических немцев⁶. Сегодня, по оценкам специалистов, почти 50% любительских команд этой страны составляют игроки ненемецкого происхождения (Blickenschtaff 2014).

В наши дни во многих ведущих английских, немецких, французских или голландских клубах наряду с европейцами играют выходцы из Турции, с Африканского континента, из арабских государств (Burdsey 2009: 704–721; Merkel 2014: 241–245), а в национальных чемпионатах – команды с натурализованными игроками, приехавшими из разных стран; многие европейские сборные уже трудно называть национальными в классическом смысле. Такие смешанные команды демонстрируют либеральную модель поведения в условиях динамично меняющегося культурного пространства, легко вписываются в стратегический курс ведущих европейских государств, согласно которому все народы и этнические группы признаются как “равноценные элементы единого социально-культурного континуума” (Blecking 2016) и рассматриваются как неотъемлемая часть гражданского общества. Победа многонациональной сборной Франции на чемпионатах мира (1998 г.) и Европы (2000 г.) заставила многих французов, а позднее и других европейцев принять концепцию “единство в многообразии”, признать положительное влияние интернационализации команд на стилевые особенности и результаты игры (Blecking 2016; Ingersoll et al. 2017: 67–92). Золотая медаль сборной Франции на мундиале 2018 г. еще больше укрепила позиции мультикультурализма в футболе. В Германии, Франции, Италии, Голландии и других европейских странах сегодня создаются специальные благотворительные фонды, которые спонсируют футбольные команды из беженцев с целью облегчения их интеграции в принимающее сообщество. Вместе с тем активная миграция инокультурных групп населения вызывает тревогу у некоторых жителей Старого Света. Еще совсем недавно многие из них считали идеи мультикультурализма и многообразия общества ответом на социальные проблемы Европы, сегодня же все больше людей видят в них причину всех неурядиц (Малик 2015). Любое поражение команд с участием представителей некоренных народов становится лишним поводом критики политики мультикультурализма и в спортивной среде (Cook 2018).

Футбол, как профессиональный, так и досуговый, связал воедино два социальных феномена – этничность и мультикультурализм, соединил процессы национальной консолидации и укрепления межэтнических связей. В сегодняшнем динамичном мире он, с одной стороны, способствует бурному росту интеграционных связей, укреплению и расширению универсальных общечеловеческих установок и ориентиров, с другой – стимулирует принятие ценности различия. С одной стороны, он отражает культурное многообразие общества, с другой – подвергает сомнению современные версии мультикультурализма, вступающие в противоречие с идеологией национальных культур (Малик 2015; Cook 2018). Однако, как бы то ни было, диалектика развития футбола свидетельствует о том, что противоречия и метаморфозы, заложенные в игре, являются скорее преимуществом, стимулирующим движение современного многонационального общества в сторону глобальной интеграции, чем недостатком.

Противоречия и парадоксы

Культурная динамика футбольной глобализации отражает изменения человеческой цивилизации. Финал Кубка мира по футболу, наряду с олимпийскими играми, не только выступает главным событием в мире спорта, но и демонстрирует универсальность этой игры, ее огромную популярность (Валь 2003: 115). Развлекательная ценность футбола, его значение для общества и влияние на него растут с каждым годом. В динамично меняющемся мире трансформируется не только структура социума, но и качество спортивного соперничества, и отношение зрителей к футболу, да и сама игра; происходит универсализация нормативных основ игрового поведения, открываются новые грани человеческого общежития.

Сегодня можно утверждать, что английский футбол (как и английский язык) покорил весь мир. Нивелируя прежние традиции, нарушая социальные границы и ценностные установки, он стал не только достоянием мировой цивилизации, объединившим в одном игровом пространстве многочисленные народы, но и неотъемлемой частью менталитета, объектом национальной гордости и самоутверждения, сферой межкультурного диалога, социальной платформой адаптации иммигрантов к окружающей среде, посылом толерантности и взаимопонимания культур.

Как элемент массовой культуры современный футбол выглядит вполне привычным и заурядным явлением, отражающим и внутреннюю эволюцию культур, включенных в игру, и влияние этих культур на саму игру. Смешение психологий разных этнических групп, представители которых участвуют в игровом процессе, придает футболу многоликость и многообразие (Rossing, Skrubbeltrang 2017: 600–601), но вместе с этим неизбежно приводит к обострению противоречий и возникновению парадоксов. Латиноамериканский футбол, также как испанский и португальский, по своему темпераменту заметно отличается от немецкой, голландской или бельгийской игры (Gebauer 1988). Для представителей одних культур (напр., для итальянцев) “фолить” и симулировать травмы во время игры считается искусством, для других (напр., для англичан) – непристойным, неблагородным поведением. Свою специфику имеет и культура боления различных народов.

Наряду с универсализацией, игру сопровождают рост “локальной гетерогенности”, сохранение и развитие местных особенностей (Robertson 1992: 8), использование аутентичной стратегии поведения больших и малых социальных групп и превращение стадионов в места конкурентной борьбы за социальный статус и признание. Как показывает действительность, футбол выравнивает мир, но не устраняет различий. Подобно двуликому Янусу, наряду с объединяющим он демонстрирует и разъединяющее начало, по-разному проявляясь в разных ситуациях, достаточно успешно разделяя человеческие коллективы, большие группы людей и целые народы. Футбол отражает узаконенную, кодифицированную форму виртуального насилия, которое “беспрестанно угрожает перелиться в насилие фактическое” (Кричли 2018: 180; Фоер 2006).

Триумфальное шествие организованного футбола как движения культурного обновления, цивилизованности и прогресса – это ответ на многие запросы общества, обусловленные расширением культурных границ, появлением новых возможностей (Франке 2006: 68). Если в Европе и других регионах мира до Нового времени игры с мячом, напоминающие футбол, были частью религиозных и светских праздников, то в Новейшее время сама футбольная игра стала событием, все больше напоминающим праздник. Дворовые, корпоративные матчи вызывают всплеск положительных эмоций, а мировые чемпионаты и вовсе выливаются в массовые карнавалы и гуляния, сопровождающиеся таким всеобщим национальным единением, которое способны порождать лишь войны и крупные катастрофы (Купер, Шимански 2011: 391).

* * *

В результате самых разных глобальных событий, в т.ч. массовых миграций, пандемий и т.п., мир меняется на глазах, нарушаются привычные алгоритмы повседневной жизни и культурного пространства – все это сопровождается психологическими стрессами и депрессиями. Происходящее как динамично-мобилизующая сила способствует социально-культурным изменениям в обществе и одновременно заставляет людей задуматься о настоящем и будущем. Человек, будучи существом социальным, apriori не может жить без игры и зрелищ – это то, что в самых критических ситуациях придает ему жизненные силы, помогает поддерживать внутреннее равновесие, способствует сближению с окружающими. На больших и малых футбольных полях культура игры в сознании зрителей и болельщиков – это проекция культуры отношений между представителями различных сообществ. Согласно высказыванию известного французского писателя и драматурга Ж. Жироду, “силы, таящиеся в футбольной игре, уравновешивают силы войны, заложенные в человечестве” (см.: Валь 2003: 114). И в этом смысле футбол как инструмент “мягкой силы” выполняет культурообразующие функции, воплощая на практике идею “единства в многообразии” – одну из главных идей глобализации. И, наконец, футбол дает возможность надеяться на лучшее будущее и более совершенный мир.