Везде
Растения в народной культуре Южной Италии: традиции в прошлом и настоящем
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Растения в народной культуре Южной Италии: традиции в прошлом и настоящем
Аннотация
Код статьи
S086954150017414-5-1
DOI
10.31857/S086954150017414-5
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Фаис-Леутская Оксана Давидовна 
ORCID: 0000-0002-2757-2434
Аффилиация: Институт этнологии и антропологии РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
№5
Страницы
53-69
Аннотация

В данной статье автор рассматривает в исторической ретроспективе на примере Юга Италии бытование в народной культуре не утративших витальности и в наши дни архаичных практик широкого применения диких и культурных растений в локальных кухне, магии и медицине и их отражения в верованиях, знаковости, символизме. Более того, в условиях современности, особенно в ситуации с коронавирусом, эти традиции актуализируются, приобретают повышенную значимость и новое звучание. Автор уделяет внимание конкретным растениям (артишоку, фенхелю, аравийскому жасмину, цветкам цитрусовых), которые в локальном культурном контексте окружены особой знаковостью и несут специфическую символическую нагрузку, превращаясь в своеобразный маркер региона.

Ключевые слова
Юг Италии, растения, народная культура, пища, верования, символизм, магия, медицина, состояние традиции
Источник финансирования
Материал публикуется в соответствии с планом НИР ИАЭ РАН
Классификатор
Дата публикации
14.12.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
67
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf Скачать JATS
1 С глубочайшей древности едва ли не во всех регионах земного шара растения в жизни человека играют важную роль: они одновременно суть пища, средство врачевания, объект верований и поклонений и элемент магических практик.
2 В рамках настоящего исследования мы хотели бы обратиться к примеру Калабрии, Кампании, Сицилии – областей Юга Италии (Mezzogiorno1). Даже на фоне широко распространенного многогранного использования в Италии флоры, уходящего корнями в античность и достигшего своего расцвета в Средние века, этот регион исторически выделяется как тем, что растения востребованы в самых разных сферах народной культуры – от пищевой до сакрально-мистической и медицинской, так и тем, что они наделяются особой знаковостью и символизмом. Наш интерес вызывает феномен морфологической и функциональной устойчивости традиций, не утративших актуальности до сегодняшнего дня, а также подъем внимания к ним в последние годы, особенно в условиях эпидемии коронавируса.
1. С географической точки зрения к Югу Италии (ит. Mezzogiorno, букв. “полдень”) – одному из пяти экономико-географических макрорегионов страны (резко отличающемуся от Севера более низкими уровнями урбанизации и индустриализации, особенностями политического и экономико-социального развития) традиционно относят южную половину Апеннинского п-ва, но с исторической, политической, экономической, культурной точек зрения в регион включают Базиликату, Кампанию, Калабрию, Апулию, Молизе, Абруццо и Сицилию, т.е. области, образовывавшие в прошлом территорию Королевства обеих Сицилий.
3 Почему в качестве объектов анализа выбраны именно эти области, что предопределяет их особенность с точки зрения фитоантропологии?
4 Биологи часто именуют Юг Италии (далее – Юг) “ботаническим раем” и “квинтэссенцией биоразнообразия” европейского масштаба, что обусловлено географическим положением, природными факторами и климатом (Accogli, Medagli 2018: 9). Две области – Калабрию и Сицилию – отличает наибольшее число видов растений в биорегионе Средиземноморья (Osti 2016: 14), причем абсолютным лидером является именно Сицилия с ее рекордными 3 тыс. таксонов (Guarrera 2009: 47). Но помимо местных видов органичной частью биоценоза, системы хозяйствования и культурного контекста Юга стали растения, привнесенные на волне завоеваний, миграций, кросскультурности: регион в силу географического положения с древности является важным логистическим узлом Средиземноморья, что делает его “местом интенсивного диалога, обмена”, “ареной связывания нитей взаимоконтактов, смыкания различных культур” (Molho 2002: 29). Финикия “знакомит” Сицилию с пшеницей, а Калабрию – со сладкими сортами лука; при древних греках (в VIII в. до н.э. колонизировавших Юг Италии) началось разведение граната и артишока, а пшеница и олива превратились в “цивилизационные” виды. После захвата в IX в. Сицилии арабами было внедрено множество новых культур: цитрон, горький апельсин, лимон, лайм (ʻArīb ibn Saʻid et al. 1961: 37, 185), абрикосы, персики, мушмула, рис, аравийский жасмин, шпинат, банан, дыня, арбуз, тыква, фисташки, шафран, кунжут (Riera-Melis 2006: 6–14). Арабы приобщили население к изюму, кофе, мускатному ореху, корице, гвоздике. Особое место среди растительных инноваций занял сахарный тростник; сахар, изначально считавшийся лекарством, вскоре стал символом статуса высших сословий Европы и сыграл важнейшую роль в ее алиментарной судьбе. Ряд “арабских” культур интродуцировали не арабы: например, солодку в Калабрию привезли с Востока монахи-бенедиктинцы в XI в., благодаря евреям-переселенцам из Магриба в VIII в. на Сицилии появился цитрон (Ibid.: 7), а в IX в. – баклажаны и чеснок (Lo Jacono 1990: 26). Новые культуры из Америки принесли на Юг испанцы: какао, маис, опунцию, агаву, картофель, томаты, ананас, сладкий и жгучий стручковый перец, табак. Такое богатство флоры исторически объективно обуславливает открытость населения миру растений и многообразие форм их применения.
5 Начнем с алиментарной функции. Речь идет о характерной для Средиземноморья системе питания (Montanari 1997: 15), основанной на растительной пище – с историко-культурной точки зрения Юг Италии являет собой “общество, тысячелетиями ведущее аграрный образ жизни” (Niola 2009: 101), “древнюю житницу Европы” и “сельскохозяйственные цивилизации глубокой архаики” (Eliade 1988: 123). Диапазон культурных видов Юга никогда не был ограничен пшеницей; и сегодня регион является “ареалом, в котором растениеводство и травопользование были и остаются детерминантой и маркером культурного контекста” (Luraschi, Bivona 1953: 21).
6 Действительно, согласно социально-экономическим исследованиям питания в Италии (Peta et al. 2008: 5–6), а также кулинарным книгам, отражающим специфику региональных кухонь (Gosetti della Salda 2005), алиментарные различия Юга, Центра и Севера страны очень велики (Abitudini… s.d.; Garuti 2018). Так, в рационе Ломбардии и Пьемонта мясо, молоко и продукты их переработки занимают 65%, а овощи, зелень, фрукты всего 20; на Юге же именно последняя категория вкупе с пастой и хлебом достигает 80%, а доля животных продуктов падает до 10–15 (Censis 2010; Garuti 2018). И если на Севере и в Центре Италии начиная с 2010 г. наметилась тенденция смены стиля питания на более здоровый и взвешенный, что предполагает и рост потребления растительной пищи (Censis 2010), то Юг стойко держится своих пищевых традиций, преимущественно средневековых, но зачастую содержащих “отсылки” и к более удаленным во времени эпохам.
7 Такая консервативность – следствие “замедленного хода времени на Юге” (Coria 2006: 11), задающего тон укладу жизни, ментальности, поведению населения. Сказанное о Сицилии – “если в других странах культурные движения подчиняются механизмам рождения, распространения и спада, то здесь новое не прогоняет старое, традиция и инновация сосуществуют” (Ibid.) – имеет отношение ко всему региону.
8 Кухни Юга часто именуют “бедными” (Nada Patrone 1981: 437). Это связано не только с их нутриционной спецификой или низкой себестоимостью, но и с историей, и с социальной аудиторией: господство растительной пищи в рационе – синоним питания неимущих/народа. Порой эта “бедность” относительна – как в случае Кампании и Сицилии, – антрополог А. Юбер указывает, что за ней нет “ни скудости, ни отсутствия самобытности и яркости… ни даже ограниченной вариативности” (Hubert 2006: 50). “Изобретение порождает не только роскошь, но и нищета” (Cappati, Montanari 2000: 12); реализация на практике принципа “голь на выдумки хитра” предполагает широту кулинарных приемов при использовании одного и того же сырья и оборачивается невероятным богатством меню. Не случайно Дж. Дики, отмечая “господство овощей” в системе питания Сицилии, аттестует при этом сицилийскую кухню как “самую разнообразную кухню Италии” (Dickie 2007: 17).
9 В Калабрии слово “овощи” (перцы, баклажаны, томаты, сладкий красный лук, разные виды салата, брокколи, бобовые: фасоль, чечевица, нут, горох, бобы) – “синоним понятия пища” (Baccellieri 1999: 11). Вот лишь несколько блюд из обширного овощного калабрийского меню: на первое предлагаются паста с дикими артишоками; лапша с нутом, луком, баклажанами, перцами и кабачками; клецки с томатами и каперсами; суп из хлеба и дикого лука; похлебка из тыквенной ботвы и томатов; бобовое пюре с фенхелем (Ibid.: 109–110), на второе – котлеты из баклажанов; кабачки с луком, зеленью, картофелем и томатами; фаршированный овощами перец; жареные соцветия репы; брокколи, запеченная с чесноком; овощи с сухарями; обжаренные сушеные перцы (Serra 2006: 7; Gosetti della Salda 2005: 945–952). Дополните все это травами2, включая дикорастущие, а также фруктами – и получите представление о кухне области.
2. Итальянский врач XVI в., уроженец Юга К. Феличи, характеризуя вкусы региона, писал: “Еда, именуемая салатом, – лакомство для итальянцев, забравших пищу у скота, питающегося сырой травой” (Felici 1900: 24).
10 Овощи довлеют и в традиции Кампании, хотя доля рыбы, морепродуктов и молочного (сыры, творог, моцарелла) в ней существенно выше. Показательно меню первых блюд: суп из спаржи; кашица из бобовых и овощей; “бедная” луковая похлебка; пюре из фасоли и дикого салата; паста с тыквой, нутом или чечевицей. Овощи задают тон в популярной “уличной кухне”: пицца и брускетта – изначально вегетарианские; капрезе – в него моцареллу вначале лишь крошили; картофельные крокеты; цветы тыквы в кляре; баклажаны, цуккини, лук, перцы на гриле (Guarracino 2008: 43; Volpe 2015: 129). Косвенное свидетельство важности роли, которую зелень исторически играла в жизни кампанийцев, – прозвища, которые они давали себе и другим. Г. Фазано, переведший в XVI в. на неаполитанский диалект поэму Т. Тассо “Освобожденный Иерусалим” и снабдивший перевод комментариями, пишет, что, к примеру, ломбардцев кампанийцы именовали “репожорами” (mangiarape), жителей Тосканы и Реджо-Эмилии – “каштаноедами” (mazzamarroni), кремонцев – “листоедами” (mangiafoglie), а себя именовали крайне непочтительно – “листодристами” (cagafoglie), причем “листом” (ит. foglia) в те времена в Неаполе называли брокколи и другие виды капусты, популярные в народе (Fasano 2013: 418–428).
11 Кухня Сицилии – “самая богатая из бедных” (Dickie 2007: 185) – качественно отличается от остальных на Юге не только обилием в рационе мяса и рыбы и невероятным числом сластей (до 300 видов!), но также обширнейшим меню и “тягой к изыскам”. Последнее – следствие процветания Сицилии при арабах, а также под властью норманнов, при которых для области наступил золотой век и окончательно оформились “высокая” кухня знати и рыцарей и “низкая” народная кухня. Именно вторая дожила до наших дней, причем обилие заимствований из первой (Bresc 2019: 25) не потеснило господства “плодов земли”: баклажанов, артишоков, тыквы, перцев, цветной капусты, кабачков, томатов, спаржи, брокколи, ботвы свеклы, тыквы и репы, фасоли, чечевицы, нута. Не случайно раздел, включающий овощи, зелень, фрукты, блюда из них и продукты их консервации, а также сласти, часто на растительном сырье, – самый обширный в сицилийских кулинарных книгах.
12 Из бесконечного перечня традиционных овощных изысков упомянем лишь те четыре, которые стали кулинарными символами Сицилии, ее визитной карточкой:
13 – Milinciani a parmiciana (“баклажаны с сыром”) – блюдо, за пределами Сицилии известное как Melanzane alla parmigiana (“баклажаны под пармезаном”); ошибка в переводе (сицилианизм parmiciana означает “многослойность”) увязала блюдо с пармезаном, породив ложную версию, предполагающую, что оно имеет отношение к Эмилии-Романье (Coria 2006: 408);
14 – Fritedda – рагу на основе артишоков, лука, зеленого горошка и бобов;
15 – Agghiata ‘i Cucuzza (“зимняя еда”) – жареная тыква с чесноком и мятой, заправленная уксусом;
16 – Caponata – баклажанная икра с луком, сельдереем, оливками, каперсами, помидорами и уксусом; блюдо изначально включало рыбу и принадлежало “высокой” кухне, но с уходом “в народ” стало вегетарианским.
17 Велик выбор свежих фруктов (цитрусовые, хурма, фиги, мушмула, гранаты, плоды опунции и шелковицы, виноград и др.), сухофруктов (изюм, сушеный инжир), орехов (фисташки, миндаль, кедровые и грецкие орехи) и карруб. Свежие фрукты едят и консервируют (в виде сусла, варенья, цукатов), а сухофрукты, орехи, гранат и тыкву используют в готовке, в основном в кондитерском деле – вспомним тыквенный мармелад, разнообразные изделия из миндальной муки, в первую очередь марципаны, сладкие пироги, такие как Bucciddati (с начинкой из сухого инжира, цедры апельсина, фисташек и миндаля на вине) или Nucatuli (с начинкой из орехов). Даже пряности порой становятся сырьем для приготовления сластей, например, патоки из гвоздики или уникального мороженого из цветов аравийского жасмина (Gilatu ‘u Scurzunea) (Ibid.: 528, 535).
18 Поражает и число потребляемых в пищу дикорастущих растений на Юге – здесь оно самое большое – 188. Зачастую это эндемичные, порой очень необычные представители местной флоры: сумах дубильный, иосерис, одуванчик, сколимус крупноцветковый, страстоцвет, чуфа, ветвистая репа, дикая спаржа, иглица, сирийский чертополох, каперс, асфоделина, карликовая пальма, гермодактилус, вайда красильная, порей летний, дереза, барлия Роберта, диоскорея, смолевка обыкновенная, сассапариль, коронопус, подорожник заячий, колючник, дикий латук, репейник, скерда, плещатка, иллирийский чертополох, пазник крапчатый и мн. др. (Guarrera 2009: 51–52).
19 Столь подробное описание пищи может показаться излишним, но растения на Юге остаются наиболее востребованными именно в алиментарной сфере, в том числе и в силу ее консервативности и целостности. Кроме того, анализ меню, раскрывая древние коннотации и смыслы растений, часто позволяет увидеть представителей местной флоры в системе координат “кухня –медицина–магия”.
20 Красноречивым показателем этой трехмерности народного видения флоры служат неписаные символы областей Юга. Речь идет о знаковых для социума растениях, полисемантичных коннотатах, порожденных народной культурой и далеких от христианской интерпретации, – воплощении локальных приоритетов, топосов и реалий. В Сицилии это: артишок – символ мужских гениталий и “разогревающий” их афродизиак, в прошлом знак мафии (синоним понятий “коска”, “клан”), а сегодня – эмблема движения “антимафия” (Florio 2009); плоды опунции – знак эмигрантов, их терпения, трудолюбия, сладости удачи; цветы аравийского жасмина – оберег, защищающий от зла и ядовитых змей (Bartolotta 2020); цветы цитрусовых (zagara) – древний символ невесты и “квинтэссенция сицилийскости”; агава – амулет от проклятия и сглаза, к ней (cummari [кумушке] Zammara) обращаются с просьбой о благополучии в доме (Bonomo 1978: 398); пальма – оберег счастливого брака, ее “веер” и сегодня кладут на матрас супружеского ложа; шишка пинии – знак удачи, изобилия, долгого века, ее воспроизводят в виде вазонов, оберегов для дома, садовых фигур, женских украшений, сувениров для туристов, амулетов для новобрачных (Patti Holmes 2020). В Калабрии культуры-символы: бергамот, или “зеленое золото”, солодка, цитрон (хотя их слава продиктована скорее хозяйственной значимостью, чем магическими свойствами), а еще сладкий красный лук – афродизиак и оберег от ведьм (Spampinato 2002: 47). В Кампании это местный вид каштанов, защищающий мужей “от рогов”, “бесогонный” чеснок и яблоко сорта Annurca – амулет “доброго” соития (Fiore 2016).
21 Не менее ярко архаичную знаковость растений раскрывают традиционные жидкие фитопродукты, по старинке рассматриваемые на Юге одновременно как питье и как лечебное/магическое средство. Так, бальзамический уксус из белого инжира (Кампания) – это не только приправа, но и антидепрессант; различные “воды” – “розовая” с лимоном и медом, а также на цветах апельсина и мирта – утоляют жажду и слывут афродизиаком (Coria 2006: 603); сироп из апельсина – лакомство и средство от истерии, из граната – в народной медицине считается глистогонным; знаменитый оршад (на ячмене или дробленом миндале) изгоняет бесов (Cattabiani 1996: 539, 626, 692). В таком же ракурсе рассматриваются и крепкие напитки. Слабоалкогольные яблочный и грушевый сидры Кампании освежают в жару, но также, по поверьям, врачуют понос и подагру (Erbuario… 1977: 172). Крепкий ликер Zammù в Сицилии (анис, сахар, цедра лимона) – дижестив, но еще и мощный дизинфектант, пользующийся повышенным спросом сегодня в условиях пандемии. Стоит вспомнить и Elisiri dei sette potenti (“Эликсир семи могуществ”) на базе корицы, аниса, гвоздики, мяты, ванили, шафрана (Coria 2006: 611) – панацею от любых хворей, включая коронавирус. В Кампании антивирусные свойства приписывают ликеру Concerto (солодка, фенхель, эдельвейс, гвоздика, мускатный орех, мята) и абрикосовому дистилляту (Medail, Palla 2006: 72). При различных недугах, будь то телесные (несварение, грипп) или душевные (несчастная любовь, меланхолия, уныние) хвори, и сегодня в Калабрии народная традиция предписывает хлебнуть амаро – крепкого дижестива исключительно на травах: на одной (напр., на мирте, прогоняющем печаль), на нескольких или даже нескольких десятках (Veccio Amaro настоян на 29 травах, Strega – на 70) (Amari calabresi 2020). Разумеется, с точки зрения современной медицины сложно считать эти напитки полноценным эффективным лечебным средством, однако приписываемая им полезность красноречиво отражает и поверья, окружающие растения в магических практиках, и знания о флоре, на которых зиждется этноятрия3. Но анализ этих сфер культуры до́лжно предварить оценкой, пусть и общей, “состояния духа” и конфессиональной специфики региона.
3. Термин этноятрия в значении “народная медицина” в 1967 г. был введен итальянским врачом и этнографом А. Скарпа – “отцом” одноименной научной дисциплины, основателем журнала Etnoiatria Итальянского института этноятрии (Рапалло) и Музея этноятрии (Генуя) (Guerci 2000: 441) – и получил распространение в Италии и за ее пределами.
22 Области Юга – это наиболее “мистические ареалы Италии”, в которых народные слои населения “повседневно существуют параллельно в реальном и плотно насыщенном магическом мирах” (Bongiorni, Polidoro 2018: 11). Анализируя причины этой “склонности к магическому видению мира, помноженной на демонологию”, М. Элиаде усматривает в ней не только “желание альтернативной религиозной адресации”, но и знак социально-экономической маргинальности подавляющего большинства населения (Eliade 1975: 150).
23 Феномен магии Юга Италии многократно подвергался глубокому и всестороннему изучению (Guggino 1978, 1984; De Martino 1982; Lanternari 1994; Lanternari, Ciminelli 1998), но лишь недавно увидели свет исследования, в которых магические практики анализируются как составная органичная часть народной медицины региона. Так, вслед за М. Оже (согласно которому на уровне восприятия, сопряженном с увязыванием воедино “натуралистических и символических аспектов болезни как явления”, магия в свете “поливалентной и полисемичной логики” традиционной культуры, обнаруживая свою “символическую эффективность”, становится необходимой составляющей излечения [Augè 1986: 38–40]) и антрополог П. Маннелла демонстрирует дихотомический подход к народной медицине Юга, выявляя в ней символическую магическую сферу, пронизывающую сферу эмпирическую, основанную на многовековом опыте рационального врачевания (Mannella 2015: 17–18). Этот же исследователь подчеркивает еще одну необычную черту традиционной медицины Юга Италии: “сплав народной эмпирики с наукой” и обнаруживаемое ведунами глубокое знание “архаичных научных цитат и цитонов” как “итог исторического симбиоза и взаимопроникновения различных медицинских систем” (Mannella 2018).
24 При указании источников этих научных заимствований называются, как правило, византийские и арабские медицинские традиции и медицинская школа Салерно (Bresc 2019: 23). Власть Византии позволила возродить на Юге Италии античное наследие, забытое Европой после краха Западной Римской империи (Cosmacini 2011: 73). Арабы, переосмыслив к IX в. древние традиции, подняли искусство врачевания и алхимии на качественно новый уровень (Al-Khalili 2013: 18), а школа Салерно сочетала «основы арабской медицины, мистические учения Востока, реликты античного врачевания, “гиппократово-галеновы” основы, гербалистику монастырей и народную фитокультуру» (Sinno 2002:14).
25 Любопытным примером заимствования из древней официальной фармакопеи, свидетельством архаизма народной медицины Юга и ее связи с магией является териак, до сих пор популярный в ряде мест региона. Этот универсальный антидот и всесильное профилактическое средство, гарант долгого века и здоровья, применявшийся Галеном, а в Средние века всеми врачами Европы и Востока, делается на основе мяса гадюки (“спасения” от яда змей), множества лекарственных трав, ладана (мирры), вина, меда с добавлением других, самых разных ингредиентов: бобровой струи, асфальта, хлебного мякиша, глины, порошка сульфата железа, порой “всего, что подворачивалось под руку” (Contin, Bini 2013: 51). Териак для бедных включает ягоды лавра, горечавку, кирказон (Santoro 2013: 269), а на Юге Италии – тмин, одуванчик, валериану, лапчатку, кирказон, солодку (Uccello 2014: 47), тогда как “богатый” – 54 вида трав, включая имбирь, ирис, аир, ревень, майоран, гиацинт, лавр, мяту, лаванду, шалфей, перец, лимон (Howard 1987: 137).
26 Символами единения лечебного и магического начал в народной сельской, крестьянской культуре и знаковыми фигурами этого союза (в отличие от медика и аптекаря – персонажей “господской” среды)4 вплоть до конца ХХ в. в Кампании были так наз. jannare (Giovetti 2016: 53), в Калабрии – magare (Adriano 1984: 32) – женщины-знахарки, опиравшиеся на магические приемы и традиции травничества. В Сицилии же еще недавно практиковал обширный сонм народных целителей, в основном женщин: в сельской местности это были ciarauli (“специалисты” по укусам бешеных собак, ядовитых змей и насекомых), guaritori (бродячие лекари “общего профиля”), majare (знахарки) (Guggino 1984: 204–209), а в городах – aromatieri (курители трав, избавлявшие от болезнетворных миазмов), irvalori (травники и зелейники) (Pitrè 1978), и, наконец, varvieri (брадобреи, по совместительству костоправы, и пускавшие кровь “хирурги”) (Spina 2014).
4. В этой связи вспомним сицилийскую народную мудрость: “Diu nni scanzdi quattro pirsuni: medici, nutara, spiziali e mali patroni!” (“Господь, от четверых меня убереги – от врача, нотариуса, аптекаря и злого хозяина!”).
27 Уместно задаться вопросом, как ведовство и травничество исторически вписывались в конфессиональный контекст региона, особенно в эпоху господства Испании и инквизиционного процесса, тем более что на “магов”, согласно архивам, на Юге приходится 20% расследуемых церковным судом “дел” (Messana 2017: 147). Однако, по словам историка Ф. Ренда, “деятельность инквизиции на Юге в отношении этой категории подсудимых, странным образом отличала крайняя умеренность” (Renda 1997: 403), что противоречит действиям церковных трибуналов в Испании и за ее пределами. Так, если в Европе было сожжено около 30 тыс. женщин, обвиненных в ведовстве (Henningsen 1990: 15), то на Юге Италии, согласно протоколам инквизиции, лишь единицы из осужденных по этой “статье” были казнены и подвергались пыткам (Renda 1997: 414), и это при том, что только в одной Сицилии число привлеченных за колдовство majares было вдвое больше, чем в Испании (La Mantia 1977: 24).
28 Историки по-разному объясняют этот локальный “либерализм” церкви, во многом обусловивший выживаемость народной медицины и магии на Юге. Одни считают его следствием широкой распространенности “магических практик и знахарства в народной культуре региона”, “покушение на которые, даже со стороны всесильной инквизиции, было чревато острейшими социальными конфликтами и антииспанскими выступлениями”, а потому сдерживалось светскими властями (Renda 1997: 403). Другие справедливо подчеркивают тот факт, что “у церкви на Юге были дела важнее, чем травники и маги: ее внимание было сосредоточено на крещеных иудеях и еретиках” (La Mantia 1977: 90). Третьи – их большинство – апеллируют к политике церкви в регионе. Дело в том, что компромиссы, допущенные католичеством в его “многовековых усилиях по евангелизации деревенского и городского простонародья” Юга, привели к абсорбции и ассимиляции церковью многих языческих верований, символов и практик, а в итоге – к сращиванию “христианства и народной культуры” и появлению такого течения, как народное христианство/народный католицизм (Niola 2009: 101). Это направление отличается синкретизмом христианского канона, апокрифов, фольклорной традиции, космогонических, космологических, эсхатологических концептов, народных календаря и медицины, демонологии, культа предков. Народное христианство наряду с образами католических святых зачастую включает и языческие божества (Tagliaferri 2014); при этом верующие, даже поклоняясь последним, считают себя “добрыми католиками” (Sobrero, Squillacciotti 1978: 90). Хотя “народный католицизм” оформился на заре Средневековья (Terrin 1993: 19), лишь решения Второго Ватиканского собора частично допустили инкорпорацию местной обрядности в литургическую практику.
29 Возвращаясь после долгого отступления к вопросам травничества и его специфики в народной медицине и магии Юга Италии, отметим, что растения всегда играли одну из главных ролей в этих сферах культуры. На травы опиралось большинство врачевателей, вне зависимости от того, какое место в их практиках отводилось магическим, а какое рациональным действиям5. Но даже ciarauli, лечившие укусы бешеных собак своей заговоренной слюной, для придания ей “полезности” жевали лепестки собачьей розы (Guggino 1984: 204) – признанного антирабического средства в Средневековье и цветы аравийского жасмина (Howard 1987: 133), а также раскладывали лаванду в домах как оберег, защищающий от ядовитых гадов, воскуривали с этой же целью листья лавра и читали магическую формулу6 (Uccello 2014: 19). Травы применяли и varvieri для смягчения вен больного перед флеботомией и для коррекции уровня давления после кровопускания (Ibid.).
5. Калабрийская поговорка гласит: “С’è tanti erbi all’ortu, ca risurgina l’omu mortu” (“Столько трав в огороде, что умирающему помереть не дадут”).

6. “San Paulu maccia ri addauru/spina pungenti, nun muzzicari/a mia ne autri genti!” (“Святой Павел ест лавр/язвящее жало, не кусай ни меня/ни других!”).
30 Прежде чем мы перейдем к месту растений в народной медицине Юга, вспомним связанные с флорой магические практики. Хотя за последние 50 лет они существенно размылись, число обрядов или, по крайней мере, их реликтов все еще достаточно велико, так что ограничимся лишь несколькими примерами. Так, горшки с эуфорбией – по поверьям, ее яд отпугивает ведьм – и сегодня часто ставят в сицилийских и калабрийских домах, а в Рождество дома украшают ветками земляничника – считается, что нечисть соблазнится его плодами, именуемыми ‘mmriaculu (“опьяняющие”), одурманится и уснет (Coria 2006: 472). До сих пор на Юге, чтобы отвадить злых духов, окуривают жилье розмарином (Uccello 2014: 37) и опрыскивают отваром руты (в школе Салерно ее именовали Herba de fuga demonis – “бесогонной травой” [Cattabiani 1996: 230]) и конской мяты (по поверьям, кони неподвластны ведьмам), чтобы вывести человека из состояния scantu (ступор, шок, оцепенение), в которое его ввергает встреча с нечистью и которое чревато серьезными недугами (Guarrera 2009: 50); отвар дают и детям от энуреза, вызванного испугом. Ссылаясь на еще “практикующих” в Сицилии знахарей, антропологи описывают способ избавления от грыжи: больной, произнося особые формулы, трижды проходит под ветвью вяза, после чего ее спиливают (Mannella 2018). Страдающих ишиалгией, эрготизмом, глистной инвазией обкладывают семью травами (чабер, иссоп, рута, мята, базилик, листья дрока и ирги), щепой древесины семи видов (мирт, вяз, дуб, орех, кедр, олива, лавр) и семью металлическими предметами (подкова, спица, нож, игла, серп, цепь, ключ), читая особый текст – pircantata (Napoli 2004: 189–196). Чтобы свести человека в могилу или обречь его на беды, ему подкладывают растения, ассоциативно связанные со смертью: фенхель, бобы, гранат (Coria 2006: 476). По словам исследователей, на Юге еще встречаются “специалистки”, способные сделать приворотное любовное зелье; помимо вербены и фиалки в него добавляют клок бороды монаха и частички костей мертвеца, при этом читается специальный заговор7 (Uccello 2014: 23). С большим пиететом продолжают относиться к зверобою (“траве св. Иоанна”) – собранный вечером в канун дня святого, он оберегает от сглаза, порчи и ночных кошмаров. В Кампании и сегодня на кухнях можно увидеть засушенный букет из зверобоя, полыни, руты, мяты, розмарина, петрушки, лаванды, стрелок чеснока – травы изгоняют зло, чистят ауру, приносят благополучие (Serafini 2020). В Кампании и Калабрии, если надо отвести от дома беду, уныние или хворь, в огонь камина бросают горсть сухих трав (смесь вербены, полыни, мяты, лаванды, зверобоя, омелы). В этих областях готовят и “росу св. Иоанна”: цветы дрока, амаранта, жимолости, мальвы, лаванды, бузины, шалфея, мака, василька, лютика смешивают с листьями мяты, клевера, базилика, розмарина и полыни – все это вечером 23 июня замачивают в чаше, оставляют в прохладе на ночь, а затем используют полученный настой как “эликсир красоты” (Accogli, Medagli 2018: 52; Cardone 2019: 84).
7. Приведем сицилийский текст: “Ti rugnu u sancu ri li mi vini / Tu ma amari fino alla fini / Ti rugnu u sancu ri li mi ossi / Tu mi amari fino alla fossa / Ti rugnu u sancu ro ma ciunni / Tu m’amari finu alla fini ro munnu” (“Отдаю тебе кровь из моих вен / Чтобы ты любил меня до конца жизни / Отдаю тебе кровь из моих костей / Чтобы ты любил меня до гробовой доски / Отдаю тебе кровь из моей вагины / Чтобы ты любил меня до конца света”).
31 В последние годы на Юге в целях промоушна и привлечения туристов делается ставка на оживление народной культуры, включая магическую сферу. Правда, в отличие от властей Сицилии, жестко отслеживающих сохранность и аутентичность традиций, для чего к сотрудничеству все чаще привлекаются представители мира науки (Guarrera 2009: 48), руководство Кампании и Калабрии обнаруживает вульгарно-прагматичный и весьма поверхностный подход к своему культурному наследию. Так, магические обряды и их реликты коммерциализируются, превращаются в перформанс, к тому же их чаще всего подменяют более эффектными неотрадициями. Примером таких недавних инициатив в Кампании могут служить разнообразные ночи св. Иоанна, шабаши ведьм, фестивали магии, курсы магических наук и т.д. (Ruggieri 2016; Serafini 2020), в Калабрии – Музей этнографии ведовства, конкурсы “Мисс Ведьма” и экскурсии по “местам ведьм” (Lombardo 2019). Однако политика обнародования и фальсифицирования “того, что еще недавно составляло интимную и органичную сферу народной культуры” вызывает крайне негативную реакцию местного, особенно пожилого, населения и жесткую критику со стороны интеллигенции (Ibid.).
32 По сравнению с магическими обрядами навыки народной фитотерапии обнаружили бо́льшую живучесть. Это обусловлено и консервативностью Юга, и тем, что в народной среде уровень востребованности целебных трав и канонов их применения, как и уровень доверия, порой значительно выше, чем к синтетическим лекарственным средствам (к “химии”). Так, недавнее обследование областей Юга показало, что 25% населения в Кампании и Калабрии и 15% в Сицилии, наряду с обращением к профессиональным медикам пользуется услугами целителей, а помимо “официальных” лекарств применяет и народные, преимущественно растительные средства (Riccò 2019: 477). Сохранению традиций травничества способствует и то, что они становятся объектом серьезного научного анализа (Mannella 2018).
33 Из всех областей Юга именно Сицилию отличает самый широкий спектр используемых народной медициной видов растений и традиционных растительных лекарственных форм (для внутреннего и наружного применения), эффективность которых подтверждают врачи: настоев, мазей, отваров, мацератов, экстрактов, припарок, примочек, окуриваний (Guarrera 2009: 49). Едва ли не самым обширным реестром рецептов и приемов лечения владеет старейшая сицилийская целительница Пина Шебба (zza Pina), за невозможностью привести его полностью ограничимся отдельными примерами. Пина Шебба лечит мигрень ингаляциями отвара эвкалипта, люмбаго – аппликацией “лап” опунции, гематомы – кашицей из дубровника чесночного, шандры, кресс-салата и латука, а геморрой – растертым полевым хвощом. Камни в желчном пузыре целительница “дробит” настоем пырея, зубную боль врачует полосканием полости рта настоем листьев ежевики, инфекции мочевыводящих путей лечит приемом экстракта коры и корней постенницы лекарственной, желудочные колики – отваром ячменя и овса либо горной мяты, а раны заживляет листьями иссопа. Травами Пина Шебба пользует и животных, например, гастропатию скота “отводит” настоем листьев лавра. Ряд растений она особо чтит за их фармакологическую универсальность: так, бораго стимулирует лактацию и лечит гастрит; мальва применяется при фурункулезе, зубной боли, недержании и желудочных инфекциях; петрушка излечивает проблемы кожи и вызывает аборт; чеснок рассасывает гематомы, врачует свинку и гипертензию; полынь применяется как дижестив, противомалярийное и антигеморроидальное средство, она излечивает чесотку, гонит глистов, успокаивает кожный зуд; ревенем лечат метеоризм, судороги, астму, рахит, люмбаго, цирроз; алоэ заживляет раны и фурункулы, назначается при алопеции; фенхель снимает болезненность при мочеиспускании и менструациях, стимулирует лактацию, выводит камни из мочевого пузыря (Mannella 2018).
34 Свои рецепты описали и две опрошенные нами травницы. Первая, тетушка Лия (zza Lia), лечит бронхит отварами из изюма, сушеного инжира, осота полевого, из цветов мальвы и миндаля, из душицы, использует сок плодов сахарной свеклы и опунции. При изжоге и глистной инвазии она заваривает листья лавра, семена тмина, чабер, при гастрите дает сок эндива или осота, а при несварении – отвар душицы или листьев аканфа. Настой алканы красильной и приноготовника серебристого целительница применяет как диуретик, а камни из почек выводит отваром скребницы аптечной и лобуларии приморской. Ушибы лечит, втирая мацерат майорана на масле и делая примочки из отвара осота, адиантума и марены красильной, настоя тмина, агавы и плюмбаго, а при геморрое применяет наружно отвар чистяка либо корней синеголовника полевого, сок листьев календулы (ПМА 1). Вторая целительница, тетушка Мена (zza Mena), рекомендует ревматикам массаж с мацератом душицы на оливковом масле либо с настойкой шандры обыкновенной, аппликации листьями белены на больные места, прием внутрь отвара листьев ясеня. Покраснение глаз она лечит соком виноградной лозы, зубную боль – полосканием настоем листьев жимолости, оливы, мирта, плюмбаго, а нервы врачует отваром корней валерианы. Раны заживляются проваренной в меду горной мятой или соком агавы, нарывы прорываются прикладыванием печеных луковиц белой лилии, акне устраняется принятием внутрь отваров мальвы или клубней чуфы, псориаз усмиряется полынью и коровяком выемчатым, а листья железницы, крестовника клейкого и аканфа используются целительницей в качестве гемостатика. Тетушка Мена утверждает, что листья дрока отгоняют блох и вшей, олеандра – комаров, а бульбы морского лука являются надежным ратицидом; травница также работает и сфере ветеринарии (ПМА 2).
35 Мы уже отмечали рост интереса к народной фитомедицине в последние годы, в том числе и в научных кругах (Mannella 2018). Но стремительное ее возрождение (равно как и магических практик) и невероятная популярность на Юге Италии – следствие пандемии коронавируса.
36 В статье «COVID-19 в Сицилии: экзистенциальная “медицина” и практики – обращение к традиции», вышедшей в 2020 г., были рассмотрены примеры, неоспоримо свидетельствующие о том, что в социуме Сицилии в последний год активно идут процессы регенерации древних целительских практик – рациональных и магических приемов профилактики и лечения различных недугов (включая избавление от “дьявольских наваждений” и использование “оздоровительно-очистительных обрядов”), а также было проанализировано изменение алиментарных привычек сицилийцев (Фаис-Леутская 2020). Не менее убедительны массовые свидетельства “мобилизации” традиционной медицинской и магической защиты в Калабрии и Кампании, приведенные в статьях Б. Серафини и А. Дзупи (Serafini 2020; Zupi 2020). Причины активного возрождения и распространения народных традиций в широких слоях населения и механизм поведения людей в условиях пандемии становятся понятны в свете теории и концептов антропологии страха и антропологии катастроф.
37 Обращаясь к конкретике, вспомним, например, появление на Юге Италии весной 2020 г., ввиду тотального отсутствия индивидуальных средств защиты, самосшитых аналогов медицинских масок – слои в них были переложены листьями олеандра, в народной медицине пользующимися репутацией эффективного бактерицида и средства, “отгоняющего дьявола” (Erbuario… 1977: 30). Будучи токсичными, олеандровые листья провоцировали отравления и аллергические реакции, но вера в их “бесогонность” побуждала население упорно их использовать (Firenzuoli 2020: 7–8). Показателен пример с таким средством дезинфекции, как Amucchina (жавелевая вода – раствор солей калия хлорноватистой и соляной кислот), на гребне паники мгновенно исчезнувшим из продажи; его заменил настой семян аниса на самогоне. Уместно вспомнить и многочисленные обращения на Юге в 2020 г. к брадобреям с просьбой воскресить практику флеботомии, и рост популярности фитоаптек (эрбористерий), и беспрецедентный спрос на травы, в первую очередь относящиеся к традиционным “средствам очищения”. Так, эффективными при заражении “короной” считают диуретики: подорожник, лавр, сельдерей, петрушку, одуванчик, пырей, розмарин, крапиву, бораго. Поскольку “болезнь уйдет вместе с потом”, спрашивают жаропонижающие и потогонные средства: жгучий стручковый перец, листья эвкалипта, овес (его настойка, по поверьям, “чистит кровь”), цветы мальвы, а также такое слабительное, как сухой латук (Sales Pandolfini 2020).
38 В 2020 г. вырос спрос и на необычные товары, например, на смеси для окуривания. Включающие растения с сильным ароматом – лавр, чеснок, базилик, мяту, розмарин, чабер, шалфей, майоран, мелиссу, тимьян, душицу, полынь, – они служат для обеззараживания атмосферы и изгнания болезненных миазмов из дома, в том числе при хворях неизвестной этиологии, в народном ви́дении вызванных присутствием дьявола (Ibid.). По словам владельцев аптек, дипломированных травников, когда они прибегли к помощи специальных трудов по фитотерапии, обнаружилось, что часто речь идет о растениях, упомянутых в средневековых прописях как “противочумные”. Востребованными оказались и фитотовары, фигурирующие в медицинских трактатах как средства борьбы с дизентерией: вытяжка чеснока; листья земляники, ежевики, подорожника, щавеля; корень спаржи; плоды черемухи и черешни; корень ревеня; корки арбуза; кора дуба; лавровый лист (Ibid.). Часто спрашивают и соцветия подсолнечника или кору ивы – их отвары, по мнению покупателей, купируют приступы малярии и могут «помочь и при “короне”» (Firenzuoli 2020).
39 С начала пандемии в эрбористериях стали спрашивать и откровенно странные препараты, как то: ладан, порошок серебра, серу – по поверьям, помещенные в ноздри, они защищают от любой хвори, а значит, и от коронавируса (Sales Pandolfini 2020). Продавцов озадачивают и некоторые вопросы, возникшие у покупателей как раз в период карантина: о пользе “купания в моче, настоянной на травах” как средстве детоксикации организма; об ингаляции парами подогретой мочи с целебными растениями – для профилактики недугов, в частности коронавируса; о целесообразности окуриваний тела и жилища смесью трав и конского/овечьего/коровьего навоза, даже мышиного помета для изгнания вредоносных миазмов и вирусов (Ibid.). Что показательно, вопросы также соотносятся со средневековой противочумной терапией или с еще более древней теорией миазмов; “витальность” обнаружила и теория гуморов, именно с ней связано изменение в 2020 г. ряда алиментарных предпочтений населения Юга и усиление акцента на “защитные свойства” пищи, в том числе и магические (Firenzuoli 2020: 7).
40 Так, в Сицилии с началом пандемии, невзирая на то, что свежий гранат ассоциируется со смертью и поминальной обрядностью, его потребление выросло, так как зерна и кожура оберегают от сглаза, порчи, болезни, а следовательно, эффективны и при лечении COVID-19 (Centini 2020). Усилились и “рациональные” средства защиты (потребление соков лимона и апельсина, богатых витамином С, а также куриного бульона – редкого блюда в меню Юга Италии), и “символические”: например, население стало больше есть чеснок, но не в силу его богатства фитонцидами, а ввиду его магических обережных свойств. Вырос интерес к ряду фруктов: к нетипичным для Юга яблокам – считается, что они изгоняют дьявола и болезни (Mannella 2015: 79); к плодам опунции – их потребление, согласно канонам магии, снимает с человека порчу и сглаз; к грушам и сливам – в народном ви́дении устраняющим лихорадку (Erbuario… 1977: 76, 180).
41 Сегодня на проезжей части улиц на Юге Италии женщины повсеместно раскладывают листья агавы – средство отведения сглаза, порчи, болезней, дьявольских наваждений. Раскладывают и хлеб – речь идет о древних традициях “выманивания зла”, к которым прибегали, например, при эпидемиях чумы. Наряду с этим практикуется ношение на шее маленьких круглых хлебцев-оберегов на шнурках (Sales Pandolfini 2020).
42 Сегодня на проезжей части улиц на Юге Италии женщины повсеместно раскладывают листья агавы – средство отведения сглаза, порчи, болезней, дьявольских наваждений. Раскладывают и хлеб – речь идет о древних традициях “выманивания зла”, к которым прибегали, например, при эпидемиях чумы. Наряду с этим практикуется ношение на шее маленьких круглых хлебцев-оберегов на шнурках (Sales Pandolfini 2020).

Библиография

1. Фаис-Леутская О. COVID-19 в Сицилии: экзистенциальная “медицина” и практики – обращение к традиции // Вестник антропологии. 2020. № 3 (51). C. 57–73. https://doi.org/10.33876/2311-0546/2020-51-3/57-73

2. Adriano A. Carmi, tradizioni, pregiudizi della medicina popolare calabrese. Bologna: Forni, 1984.

3. Al-Khalili J. La casa della saggezza. L’epoca d’oro della scienza araba. Torino: Bollati Boringhieri, 2013.

4. Augè M. Ordine biologico, ordine sociale. La malattia, forma elementare dell’avvenimento // Il senso del male. Antropologia, storia e sociologia della malattia / A cura di M. Augè, C. Herzlic. Milano: Il Saggiatore, 1986. P. 33–85.

5. Bongiorni F., Polidoro M. Atlante dei luoghi misteriosi d’Italia. Bompiani: Milano, 2018.

6. Bonomo G. Scongiuri del popolo siciliano. Palermo: Palumbo, 1978.

7. Bresc H. Il cibo nella Sicilia medievale. Palermo: Palermo University Press, 2019.

8. Cappati A., Montanari M. La Cucina italiana. Storia di una cultura. Roma: Laterza, 2000.

9. Cardone G. Riti e rituali a Napoli, in Campania e nel Sud Italia. Siena: Prospettiva, 2019.

10. Cattabiani A. Florario. Miti, leggende e simboli di fiori e piante. Milano: Mondadori, 1996.

11. Contin D., Bini D. Sulla teriaca. Panacea di tutti i mali. Modena: Il Bulino, 2013.

12. Coria G. Profumi di Sicilia. Il libro della cucina siciliana. Catania: Cavallotto, 2006.

13. Cosmacini G. L’arte lunga. Storia della medicina dall’antichità a oggi. Roma-Bari: Laterza, 2011.

14. De Martino E. Sud e magia. Milano: Feltrinelli, 1982.

15. Dickie J. Delizia! The Epic History of the Italians and Their Food. L.: Hodder & Stoughton, 2007.

16. Eliade M. Some Observations on European Witchcraft // History of Religions. 1975. No. 14. P. 149–172.

17. Eliade M. Storia delle religioni e culture “popolari”// Eliade M. Spezzare il tetto de la casa. La creatività e i suoi simboli. Milano: Jaca Book, 1988. P. 121–145.

18. Giovetti P. I guaritori di campagna. Viaggio attraverso la medicina popolare in Italia. Roma: Mediterranee, 2016.

19. Guarrera P.M. Le piante nelle tradizioni popolari della Sicilia // Erboristeria domani. 2009. Gen. P. 47–55.

20. Guerci A. In memoria di Antonio Scarpa // AM. Rivista della Società italiana di Antropologia Medica. 2000. N. 9–10. P. 441–457.

21. Guggino E. La magia in Sicilia. Palermo: Sellerio, 1978.

22. Guggino E. La medicina popolare in Sicilia // Le tradizioni popolari in Italia. Medicine e magie / A cura di T. Seppilli. Milano: Electa, 1984. P. 204–209.

23. Henningsen G. L’avvocato delle streghe. Milano: Garzanti, 1990.

24. Howard M. Traditional Folk Remedies. L.: Century; Ebury Press, 1987.

25. Hubert H. Alimentazione // Dizionario di Antropologia ed Etnologia / A cura di P. Bonte, M. Izard. Torino: Einaudi, 2006. P. 50.

26. La Mantia V. Origine e vicende dell’Inquisizione in Sicilia. Palermo: Sellerio, 1977.

27. Lanternari V. Medicina, magia, religione, valori. Vol. 1. Napoli: Liguori, 1994.

28. Lanternari V., Ciminelli M.L. Medicina, magia, religione, valori. Vol. 2: Dall’ Antropologia all’ Etnopsichiatria, 1998.

29. Le Goff J. La civilisation de l’Occident Médiéval. Paris: Flammarion, 1997.

30. Lo Jacono T. Judaica Salem. Palermo: Sellerio, 1990.

31. Mannella P.L.J. Il sussurro magico. Scongiuri, malesseri e orizzonti cerimoniali in Sicilia. Palermo: Museo Marionette, 2015.

32. Medail E., Palla M. Campania. Miseria e nobiltà. Roma: Colombo, 2006.

33. Messana M.S. Il Santo Ufficio dell’Inquisizione. Sicilia 1500–1782. Palermo: Istituto Poligrafico Europeo, 2017.

34. Molho A. Comunità e identità nel mondo mediterraneo // Conflitti, migrazioni e diritti dell’uomo. Il Mezzogiorno laboratorio di un’identità mediterranea / A cura di M. Aymard, F. Barca. Soveria Mannelli: Rubbettino, 2002. P. 29–44.

35. Montanari M. La fame e l’abbondanza. Storia dell’alimentazione in Europa. Roma: Laterza, 1997.

36. Nada Patrone A.M. Il cibo del ricco e il cibo del povero. Torino: Centro Studi Piemontesi, 1981.

37. Napoli M. Piante officinali utilizzate nel territorio dei Nebrodi nel corso di antiche pratiche erboristiche popolari. Il “rito delle sette erbe” // Formazione Psiciatrica. 2004. N. 1–2. P. 189–196.

38. Niola M. Maria e le altre // La donna e il sacro. Dee, maghe, sacerdotesse, sante / A cura di T. India. Palermo: Fondazione Buttitta, 2009. P. 101–108.

39. Pitrè G. Medicina popolare siciliana. Palermo: Il Vespro, 1978.

40. Renda F. L’Inquisizione in Sicilia. Palermo: Sellerio, 1997.

41. Riccò I. Pluralismo terapeutico e medicina popolare: dalla segnatura alle medicine alternative // Lares. 2019. N. 3. P. 475–492.

42. Riera-Melis A. Il Mediterraneo, crogiuolo di tradizioni alimentari. Il lascito islamico alla cucina catalana medievale // Il mondo in cucina. Storia, identità, scambi / A cura di M. Montanari. Roma: Laterza, 2002. P. 3–43.

43. Santoro D. Salute dei Re, salute del Popolo. Mangiare e curarsi nella Sicilia tardomedievale // Anuario de Estudios medievales. 2013. Vol. 43 (1). P. 259–289.

44. Sinno A. La scuola medica salernitana e i suoi mestieri. Avellino: Ripostes, 2002.

45. Sobrero A., Squillacciotti M. Riflessioni sulla nozione di religiosità popolare // Testimonianze. 1978. N. 201–202. P. 88–96.

46. Tagliaferri R. Il Cristianesimo “pagano” della religiosità popolare. Padova: EMP, 2014.

47. Terrin A.N. Introduzione allo studio comparato delle religioni. Brescia: Morcelliana, 1998.

48. Uccello P. Santi, erboristi e piante magiche. Canicattini Bagni (SR): Museo Civico del Comune di Canicattini Bagni, 2014.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести