Везде
Empathy, Anxiety, and Aggression among Moscow Students
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Empathy, Anxiety, and Aggression among Moscow Students
Annotation
PII
S086954150007385-3-1
DOI
10.31857/S086954150007385-3
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Valentina N. Burkova 
ORCID: 0000-0003-4777-0224
Affiliation: Institute of Ethnology and Anthropology, Russian Academy of Sciences
Address: 32-a Leninsky prospekt, Moscow, 119991, Russia
Marina L. Butovskaya
ORCID: 0000-0002-5528-0519
Affiliation: Institute of Ethnology and Anthropology, Russian Academy of Sciences
Address: 32a Leninsky prospekt, Moscow, 119991, Russia
Daria A. Dronova
ORCID: 0000-0002-9730-1138
Affiliation: Institute of Ethnology and Anthropology, Russian Academy of Sciences
Address: 32a Leninsky prospekt, Moscow, 119991, Russia
Yulia I. Apalkova
ORCID: 0000-0003-3839-8360
Affiliation: Institute of Ethnology and Anthropology, Russian Academy of Sciences
Address: 32-a Leninsky prospekt, Moscow, 119991, Russia
Edition
№5
Pages
169-188
Abstract

Research on empathy, altruism, and cooperation is one of the highest priorities in the fields of social anthropology, psychology, and evolutionary sciences around the world. The goal of this article is to assess the level of empathy of Russian students towards people with disabilities. For this purpose, we measured respondents' levels of anxiety and aggression, assessed the correlation of these characteristics with empathy, determined the degree of their change under the influence of stress (sensitivity to stress). Also, we used the 2D:4D ratio as a biomarker of prenatal androgenization. The outcome of this study shows that human behavior is determined by a complex of interrelated social (cultural) and biological factors. Femininity (as a reflection of prenatal oestrogenization of the brain) is a predictor of higher levels of empathy and cooperation and more pronounced reactions to stressful stimuli, regardless of environmental factors.

Keywords
empathy, altruism, anxiety, aggression, stress, students
Acknowledgment
This research was supported by the following institutions and grants: Russian Science Foundation, https://doi.org/10.13039/501100006769 [grant no. 18-18-00075]
Received
29.11.2019
Date of publication
02.12.2019
Number of purchasers
70
Views
718
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf Download JATS
1 Изучение эмпатии и тесно связанных с ней альтруизма и кооперации является одним из самых приоритетных направлений в социальной антропологии, психологии и эволюционных исследованиях по всему миру, о чем свидетельствует множество публикаций на эту тему в самых уважаемых научных изданиях (Baron-Cohen, Wheelwright 2004; Branas-Garza et al. 2013; Butovskaya et al. 2000; Fehr et al. 2013; Jolliffe, Farrington 2004; Rostovtseva et al. 2019; Буркова и др. 2019; Ростовцева, Бутовская 2017, 2018). Научный интерес к кооперативному и альтруистическому поведению возник на заре формирования современных эволюционных представлений; одним из основателей нового направления был российский ученый П.А. Кропоткин, в начале XX в. обративший внимание на роль взаимопомощи в эволюционных процессах (Ростовцева, Бутовская 2018).
2 Понятие “эмпатия” (от нем. Einfuhlung – “проецировать себя на то, что вы наблюдаете”) впервые появилось в 1909 г. в работе Э. Титченера (Titchener 1909; цит. по Baron-Cohen, Wheelwright 2004). В настоящее время оно обычно определяется с точки зрения двух подходов: 1) аффективного – рассматривающего эмпатию как эмоциональный отклик наблюдателя на аффективное состояние другого человека; 2) когнитивного – подчеркивающего, что эмпатия включает в себя понимание чужих чувств (Baron-Cohen, Wheelwright 2004; Preston, de Waal 2002). В настоящее время исследователи солидарны в том, что эмпатия содержит в себе как эмоциональные, так и когнитивные составляющие, однако какова причинно-следственная связь этих составляющих – по-прежнему один из проблемных вопросов (Cuff et al. 2016; Jolliffe, Farrington 2004). В ряду наиболее универсальных определений следует отметить предложенное Д. Кохеном и Д. Страером: это способность понимать эмоциональное состояние и разделять его. Таким образом, признается, что эмпатия является одновременно познавательным (способность понимать эмоциональное состояние другого человека) и аффективным (разделение эмоционального состояния другого) процессом (Cohen, Strayer 1996). В более ранних работах одни авторы приводят данные, говорящие о том, что когнитивная эмпатия – предпосылка формирования эмоциональной эмпатии (Feshach 1979), другие – что выявляется обратная последовательность (Van Lissa et al. 2013), а третьи – что эти виды эмпатии тесно взаимосвязаны (Garlick 2002; Jensen 1998). Один из основных исследователей эмпатии приматолог Ф. де Вааль считает, что она, позволяя организму быстро соотноситься с состояниями других, прежде всего важна для регулирования социальных взаимодействий, скоординированной деятельности и сотрудничества группы в достижении общих целей. Хотя когнитивная способность восприятия перспективы помогает в этом, она вторична по отношению к базовой форме эмоциональной составляющей эмпатии (Clay et al. 2018; de Waal 2001).
3 В настоящее время наиболее распространено мнение, что эмпатия – это многогранное явление, состоящее из разных компонентов. Исследователи соглашаются, что ее уровень варьируется от человека к человеку и, следовательно, она может рассматриваться как индивидуальный фактор (Eisenberg, Strayer 1987; Farrington, Jolliffe 2001; Jolliffe, Farrington 2004). Эмпатия влияет на поведение: ожидается, что те индивиды, у кого уровень сопереживания выше, будут более внимательны к чувствам других (Eisenberg et al. 1996; Jolliffe, Farrington 2004; Kaukiainen et al. 1999). Работы нейробиологов показывают, что при решении морально-нравственных дилемм человек руководствуется эмоциональными, а не рациональными мотивами; в одном из исследований, направленных на выявление влияния различных факторов на сопереживание, эмпатию и альтруизм, было обнаружено, что при решении тестов активировались три конкретных области мозга, связанные с эмоциональной сферой (Hsu et al. 2008).
4 Психологическая основа для развития автономной саморегуляции и приобретения способности эффективно различать эмоциональную экспрессию и намерения других людей закладывается на ранних стадиях онтогенеза благодаря процессу “отзеркаливания”, когда взрослый, осуществляющий уход за ребенком, мимически и вербально повторяет его эмоции (Клименкова 2016; Cotler 2012). При таком взаимодействии ребенок начинает понимать свое состояние и состояние окружающих, причем при формировании надежной привязанности развиваются доверительные близкие отношения и эмпатия, при ненадежной – появляются нарушения в интерперсональной сфере и отмечается более низкая способность к эмпатии (Клименкова 2016). Исследования поведения младенцев показывают, что нарушения в развитии, вызванные пренебрежением/депривацией или, напротив, гиперопекой, негативно влияют на эмпатическое поведение и привязанность, на регуляцию эмоций (de Bellis 2005). Более того, ребенок, сигнализируя о своих состояниях, подвигает взрослых к удовлетворению его потребностей (кормление, тепло, защита), чем вызывает определенную реакцию родителей, которая в свою очередь запускает их определенное эмоциональное состояние, что наводит на мысль о родительском стрессе при восприятии дистресса потомства. Этой связью можно объяснить роль окситоцина в поведении утешения (Burkett et al. 2016; Clay et al. 2018), а также более высокий уровень эмпатии у женщин (Zahn-Waxler et al. 1992). Процесс обучения и развитие интеллекта добавляют “уровни сложности” к основному механизму эмпатии (de Waal 2012). Исследования эмпатии в процессе онтогенеза показали, что различные проявления сочувствия и сопереживания усложняются и усиливаются с возрастом (Light, Zahn-Waxler 2011). Ребенок, особенно когда дело касается физической боли, утешает сначала членов семьи, а потом и других детей. Достижение возраста двух лет знаменует начало ключевого этапа развития эмпатии и просоциального поведения (Decety 2011; Zahn-Waxler et al. 1992). Уже в раннем возрасте дети оснащены эмоциональным инструментарием, который затем развивается и настраивается таким образом, чтобы реагировать на эмоциональное состояние окружающих (Clay et al. 2018).
5 Развитая способность к эмпатии связана с успешным разрешением конфликтов, просоциальным и альтруистическим поведением (Batson et al. 1987; de Wied et al. 2007; Hoffman 2000). Отсутствие эмпатии или ее низкий уровень “облегчают” проявление антисоциальности или агрессивности (Miller, Eisenberg 1988), именно поэтому, как отмечают криминологи, преступники часто неверно истолковывают намерения других людей и не могут оценить влияние своих собственных действий на окружающих (Farrington 1998). В этом смысле эмпатия имеет большой потенциал для снижения уровня правонарушений, поскольку способность представлять себе страдания другого может препятствовать асоциальному поведению и причинению вреда окружающим. (Blackburn 1993). Существуют программы, направленные на повышение эмпатии у заключенных (о таких программах в Канаде см., напр.: Ross R.R., Ross R. 1995). Однако исследования уровня эмпатии и ее связи с криминальным профилем респондентов неоднозначны и зачастую непоследовательны, т.к. не учитывают многие факторы: интеллект, импульсивность, благосостояние семьи и т.д. (Jolliffe, Farrington 2004).
6 С эволюционной точки зрения эмпатия – это механизм, лежащий в основе так наз. направленного альтруизма, т.е. альтруизма в ответ на боль, страдание или потребности окружающих. За последние десятилетия накоплены доказательства того, что этот механизм имеет древние филогенетические корни (de Waal 2008). Восприятие эмоционального состояния какого-либо человека автоматически вызывает соответствующее эмоциональное состояние у наблюдающего за ним. Альтруизм, порожденный эмпатией, черпает силы в эмоциональной заинтересованности в благополучии другого индивида. Динамика механизма эмпатии согласуется с предсказаниями теории родственного отбора и теории реципрокного альтруизма (de Waal 2008).
7 Исследования этологов и приматологов показывают, что эмпатия широко распространена: она встречается и у многих социальных млекопитающих, причем проявляется у детенышей уже в раннем возрасте, и даже у птиц (Clay et al. 2018; de Waal 2012; Decety 2011; Hoffman 2000). Так, у человекообразных обезьян, если одна особь оказалась в бедственном положении, то другая, приближаясь к ней, демонстрирует не только прямой эмоциональный отклик на состояние сородича, но и оценивает причины бедствия, и стремится улучшить ситуацию (Clay et al. 2018; de Waal 2008). Этологами выявлено много сходств в моделях утешения, наблюдаемых у детенышей человекообразных обезьян и у детей (Clay et al. 2018). Собранные к настоящему времени данные доказывают, что аффективные компоненты эмпатии глубоко укоренились в нашем эволюционном прошлом, о чем свидетельствует и механизм эмоционального отклика на эмоции окружающих (Campbell, de Waal 2011; Clay et al. 2018), проявляющийся, например, в синхронности в поведении зевания и в быстрой неосознанной мимике лица (Rapid Facial Mimicry). У обезьян и других животных с большим мозгом наблюдаются эволюционные сдвиги к более когнитивно сложным формам эмпатии – сочувствию и целенаправленной помощи (Clay et al. 2018).
8 Противоположностью эмпатии и альтруизма является дискриминация по какому-либо признаку. Дискриминация представителей любых меньшинств, в т.ч. инвалидов, навязывание более низкого статуса отличным от других индивидам или группам также имеют эволюционные корни (Мацумото 2002). Приматолог Дж. Гудолл обнаружила, что у человекообразных обезьян действует механизм избегания особей с явными физическими недостатками: так, шимпанзе предпочитают находиться на расстоянии от своих сородичей, после полиомиелита потерявших одну из конечностей (Goodall 1986). Известно и то, что люди, общаясь с инвалидами (калеками, эпилептиками, с имеющими шрамы или родимые пятна на лице), стремятся увеличить дистанцию или встать так, чтобы не видеть “изъяны” (Kleck, Strenta 1980; Rumsey et al. 1982). Боязнь заразиться каким-либо инфекционным заболеванием провоцирует уклонение от общения и избегание лиц с физическими дефектами (Park et al. 2003).
9 Вместе с тем наблюдения за приматами (больным и старым оказывается помощь, к ним более терпимы остальные члены группы) и данные палеоантропологии указывают на значительный потенциал милосердия и альтруизма у предков Homo sapiens (Бутовская 1988). В условиях бесписьменных обществ полезными оказывались не только молодые люди, но и старые, передававшие накопленный опыт, и дети, представлявшие собой своеобразный резерв группы. По нашим многолетним наблюдениям в Танзании и охотники-собиратели хадза, и скотоводы датога и масаи оказывают поддержку старым и больным, особенно в тех случаях, когда они стараются быть полезными сообществу (Бутовская, Драмбян 2007; ПМА).
10 Цель данного исследования – оценить в среде современного студенчества уровень сопереживания (эмпатии) людям с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ). Для этого нами измерялся уровень тревожности и агрессии у респондентов, оценивалась связь этих характеристик с эмпатией, определялась степень их изменения под влиянием стрессирующих факторов.
11

Гипотеза исследования.
12 Мы предположили, что индивиды с более высоким уровнем эмпатии будут испытывать тревожность при виде лиц с ОВЗ (использовался набор стимульных фото); что оценка респондентами своей агрессии находится в обратной зависимости от эмпатии; что девушки будут демонстрировать более высокий уровень эмпатии и тревожности и более низкий уровень агрессии (физической).
13 В данной работе впервые изучалась эмпатия у респондентов, не связанных с социальной работой или медициной. Выборка представляет собой норму без каких-либо патологий. Ранее проведенные исследования, как правило, фокусировались на уровне эмпатии у медицинского или иного персонала, связанного с лечением, реабилитацией инвалидов и лиц с ОВЗ, или у обычных людей – без рассмотрения их отношения к данным категориям.
14

Объект и методы исследования.
15 Исследование было проведено среди студентов г. Москвы в 2018 г. В опросах и эксперименте участвовало 119 человек в возрасте от 18 до 27 лет: 40 юношей и 79 девушек. Этническая принадлежность респондентов (по их оценке) распределилась следующим образом: 92% отнесли себя к русским, 5% – к народам Кавказа, 2% – к народам Средней Азии, 1% – к иным народам. Студенты не были представителями медицинских ВУЗов и не получали специальности, связанные с реабилитацией инвалидов или людей с ОВЗ.
16 На первом этапе все респонденты заполняли: опросник определения склонности к агрессии (Buss, Perry 1992), тест оценки уровня эмпатии (Baron-Cohen, Wheelwright 2004), анкету Спилберга-Ханина – определение уровня личностной тревожности (Спилбергер, Ханин 2002), опросник Revised NEO Personality Inventory (NEO PI-R) по двум из пяти личностных факторов (нейротизм и сотрудничество) (Costa, McCrae 1997). Далее респондентам предъявлялся в случайном порядке набор фотографий людей с ОВЗ/инвалидов (проективный метод). И в заключение испытуемые повторно заполняли все опросники. Таким образом, путем сравнения уровней эмпатии, агрессии и тревожности до и после просмотра стимульных изображений измерялось влияние стресса. Полученные данные были обработаны статистическими методами с помощью программы SPSS-23.
17 В качестве морфологического показателя взят пальцевой индекс (соотношение длин второго и четвертого пальцев – 2D:4D) на обеих руках, поскольку он является биомаркером пренатальной андрогенизации, отражает уровень половых гормонов и непосредственно связан со сложными формами поведения человека, такими как агрессия, доминирование, склонность к риску, нейротизм и экстраверсия (подробнее см.: Butovskaya et al. 2013, 2015, 2019). Некоторые специалисты полагают, что любая личностная характеристика, на которую оказывает влияние уровень тестостерона и через которую проявляется половой диморфизм, может коррелировать с индексом 2D:4D (Austin et al. 2002). Измерение длин второго и четвертого пальцев проводили по методике Дж. Меннинга: от внутреннего края базального гребня в основании пальца до кончика пальца (Manning, Taylor 2001). Там, где наблюдалось несколько базальных гребней, брался наиболее проксимальный. Индивиды с травмами (вывихи, переломы и любые другие повреждения костей и суставов второго или четвертого пальца) или врожденными дефектами пальцев были исключены из выборки. Каждый палец был измерен дважды с помощью электронного штангенциркуля с точностью 0,01 мм.
18

Результаты и обсуждение.
19 В Табл. 1 представлены половые различия по результатам оценки респондентами своего уровня агрессии, эмпатии и тревожности; использован t-критерий Стьюдента для независимых выборок.
20 Таблица 1. Половые различия на основании показателей эмпатии, тревожности, агрессивного поведения, нейротизма и сотрудничества
21

N – численность выборки, Mean – среднее значение показателя, SD – стандартное отклонение, t – t-критерий Стьюдента, df – степень свободы, p – достоверность (NS – не значимо)
22 Пальцевые индексы на обеих руках имеют значимые половые различия (Табл. 1). Этот результат подтверждает данные большинства проведенных на сегодняшний день исследований: 2D:4D свидетельствует о выраженном половом диморфизме; во всех изученных популяциях мужчины, как правило, имеют более низкий пальцевой индекс, что объясняется действием половых гормонов (Butovskaya et al. 2013, 2015, 2019; Manning 2011; Manning, Fink 2018; Rostovtseva et al. 2019; Бутовская, Мкртчан 2016).
23 Юноши достоверно более высоко оценивали свой уровень физической и вербальной агрессии (Табл. 1). По физической агрессии эти данные согласуются с результатами большинства исследований в самых разных обществах, тогда как уровень вербальной агрессии варьирует в зависимости от культурных норм и установок (Archer, Webb 2006; Butovskaya et al. 2007, 2013, 2015, 2018, 2019; Muñoz-Reyes et al. 2018; Nakano 2001; Rostovtseva et al. 2019 и др.). Девушки характеризовались более высоким уровнем личностной тревожности и сотрудничества (Табл. 1). Следует отметить, что оценки личностной тревожности у юношей были в пределах средних значений (по классификации Ч.Д. Спилбергера и Ю.Л. Ханина 31–45 баллов), тогда как у девушек превышали их (46 баллов и выше).
24 Сопоставление показателей между собой проводилось отдельно для каждого пола с применением метода корреляционного анализа. Юноши с более высокими оценками по эмпатии имели более высокие оценки по вербальной агрессии. Достоверных корреляций эмпатии с другими чертами личности у юношей не обнаружено (Табл. 2).
25 Таблица 2 . Корреляции между чертами личности (эмпатия, тревожность, агрессия, нейротизм и сотрудничество) у юношей (N=40)
26
  Физическая агрессия Вербальная агрессия Гнев Враждебность Нейротизм Сотрудничество
Физическая агрессия - NS 0,545*** NS NS -0,324*
Вербальная агрессия NS - 0,512** 0,326* NS -0,522**
Гнев 0,545*** 0,512** - 0,418** 0,676*** -0,450**
Враждебность NS 0,326* 0,418** - 0,537*** -0,378**
Эмпатия NS 0,395** NS NS NS NS
Личностная тревожность NS NS 0,698*** 0,577*** 0,878*** NS

N – численность выборки, *** корреляция значима на уровне =0,000; ** корреляция значима на уровне <0,01; * корреляция значима на уровне <0,05 (NS – не значимо)
27 Юноши, более высоко оценивающие свою личностную тревожность, были более нейротичны, гневливы и враждебны. Помимо этого, нейротизм был положительно скоррелирован с гневом и враждебностью (Табл. 2), что говорит о большей эмоциональности и тревожности нейротичных студентов. Сотрудничество, напротив, было в обратной зависимости со всеми показателями (Табл. 2), следовательно, молодые люди, имеющие высокие оценки по сотрудничеству, были менее агрессивны.
28 Для девушек не было найдено ни одной значимой связи эмпатии с другими чертами личности. Респондентки с высокими оценками по личностной тревожности (как и юноши) были более гневливы, враждебны и нейротичны (Табл. 3). Сотрудничество же было отрицательно скоррелировано со всеми показателями агрессивного поведения, кроме враждебности (Табл. 3).
29 Таблица 3 . Корреляции между чертами личности (эмпатия, тревожность, агрессия, нейротизм и сотрудничество) у девушек (N=78)
30
  Физическая агрессия Вербальная агрессия Гнев Враждебность Нейротизм Сотрудничество
Физическая агрессия - 0,271* 0,421*** NS NS -0,507***
Вербальная агрессия 0,271* - 0,504*** NS NS -0,379*
Гнев 0,421*** 0,504*** - NS 0,267* -0,287**
Враждебность NS 0,326* 0,418** - 0,699*** NS
Эмпатия NS NS NS NS NS NS
Личностная тревожность NS NS 0,221* 0,642*** 0,829*** NS

N – численность выборки, *** корреляция значима на уровне =0,000; ** корреляция значима на уровне <0,01; * корреляция значима на уровне <0,05 (NS – не значимо)
31 Сравнительный анализ оценок респондентами психологических черт личности до и после предъявления стимульных изображений показал на общей выборке, что суммарные значения эмпатии, личностной тревожности и агрессии под влиянием просмотра фотографий инвалидов не изменились, наблюдалось лишь небольшое недостоверное снижение оценок по всем шкалам (Рис. 1). Таким образом, снимки не вызывали у московских студентов повышения тревоги и чувства сопереживания, но и не способствовали росту уровня агрессии.
32

Рис. 1. Различия в оценках респондентами своего уровня эмпатии, тревожности и агрессии до и после предъявления стимульных изображений (для всей выборки – N=119)
33 Возможно, данные результаты можно объяснить большим влиянием средовых факторов, поскольку в исследовании участвовали студенты, живущие в современном мегаполисе (г. Москва). Ежедневно молодые люди испытывают на себе действие самых разных раздражителей (СМИ, фильмы, реклама, поведение окружающих в транспорте, взаимодействие со множеством знакомых и незнакомых людей и т.д.). Ритм городской жизни сегодня нельзя назвать размеренным, что отражается даже на скорости движения пешеходов: чем крупнее город, тем она выше (Бутовская, Левашова 2004). В результате такого ежедневного стимулирования притупляется острота восприятия и, соответственно, сопереживания другим людям. Кроме того, культура городов, особенно современных мегаполисов, носит анонимный характер. “Современная критическая социология все в большей мере фиксирует ущербность массового индустриального общества, растворяющего индивида в аморфном стандартизированном социуме, в котором почти невозможно различение негативной реальности и ее виртуальной, компьютерно-игровой или видеоверсии” (Кривошеев 2004: 94). Однако экстраполировать полученные данные на любой крупный город представляется нам неправильным. Наше исследование в г. Казани (Республика Татарстан) с преобладанием в выборке татар показало, что воздействие стимульных фотоизображений приводило к повышению показателей ситуативной тревожности и эмпатии у студентов (Буркова и др. 2019). Очевидно, что необходимо проведение дальнейших кросскультурных исследований, чтобы определить какие факторы опосредованно влияют на получаемые результаты.
34 Далее методом регрессионного анализа оценивалась взаимосвязь изменения эмпатии и психологических и морфологических показателей (достоверными считались различия на уровне значимости p≤0,05). Значимыми для разницы уровня эмпатии до и после просмотра стимульных фотографий оказались такие параметры, как пол (t=3,683; р=0,000), пальцевой индекс на правой руке (t=-3,086; р=0,003) и уровень сотрудничества (доброжелательности) (t=-3,899; р=0,000). Женщины демонстрировали более выраженную реакцию на стресс (Рис. 2), несмотря на то что в общей выборке различия до и после просмотра презентации были не значимы (Рис. 1).
35

Рис. 2. Различия в оценках респондентами своего уровня эмпатии, тревожности и агрессии до и после предъявления стимульных изображений у юношей (1,00) и девушек (2,00)

36 Индивиды с более фемининными пальцами (высокий пальцевой индекс), а следовательно, более эстрогенизированным мозгом демонстрировали более выраженную реакцию на стресс и были более склонны к повышению эмпатии после просмотра фото с инвалидами (Рис. 3а; отрицательные значения разницы по шкале Y указывают на повышение уровня эмпатии после предъявления снимков). Респонденты с более высокими базовыми оценками по шкале сотрудничества демонстрировали более выраженную реакцию на стимульные изображения (Рис. 3б).
37

Рис. 3a. Различия в самооценках по эмпатии до и после просмотра стимульных изображений и связь с пальцевым индексом
38

Рис. 3б. Различия в самооценках по эмпатии до и после просмотра стимульных изображений и связь с уровнем сотрудничества
39 Данные результаты отражают влияние на поведение человека базовых биологических характеристик, среди которых одной из основных, связанных с психологическими особенностями индивида, является пол (не гендер). Половые различия по чертам личности уже были отмечены в кросскультурных исследованиях последних лет (Kajonius, Johnson 2018; Kajonius, Mac Giolla 2017). Женщины в силу своей биологической и социальной роли (рождение детей и забота о них) более чувствительны к разным стимулам; многочисленными работами подтверждено, что они более эмпатичны и эмоциональны (Буркова и др. 2019; Davis 2018; Zahn-Waxler et al. 1992; Fumagalli et al. 2010; Youssef et al. 2012).
40 Пальцевой индекс является базовым индикатором пренатальной андрогенизации и эстрогенизации, влияющих на морфологию тела и психологические характеристики индивида (см. обзор: Hönekopp et al. 2007). Анализ результатов настоящего и более ранних исследований позволяет говорить о связи пальцевых индексов с агрессией, склонностью к риску, нейротизмом, экстраверсией, открытостью опыту, сотрудничеством и добросовестностью, с поиском новых ощущений, предпочтениями в выборе друзей, с импульсивностью, расстройством поведения, с эндокринными заболеваниями и т.д. (подробнее см.: Butovskaya et al. 2013). Исследования возможной зависимости гормонального фона (в т.ч. пальцевого индекса) и кооперативного поведения (Ростовцева, Бутовская 2017, 2018; Fink et al. 2004; Luxen, Buunk 2005; Rostovtseva et al. 2019) указывают на непосредственную связь эмпатии с кооперацией, сотрудничеством и альтруизмом. Результаты, полученные с использованием парных экспериментальных игр (“Диктатор”, “Дилемма заключенного”), также указывают на зависимость альтруистического поведения от пальцевого индекса, подтверждая значимость данного биологического фактора (Ростовцева, Бутовская 2017; Branas-Garza et al. 2013; Galizzi, Nieboer 2015; Sanchez-Pages, Turiegano 2010). Пальцевой индекс показывает и зависимость от сотрудничества (кооперации) по шкале опросника NЕО в разных популяциях (Luxen, Buunk 2005; Rostovtseva et al. 2019). Обобщая имеющиеся данные, можно заключить, что выраженность эмпатии зависит и от биологических характеристик (в данном случае – андрогенизация/эстрогенизация мозга), а не только от воспитания и социального (культурного) воздействия.
41 Выявленная в ходе нашего исследования взаимосвязь эмпатии (разница до и после предъявления стимула) и сотрудничества также представляется не случайной. Сотрудничество (кооперация) – комплексный социобиологический фактор, который, по всей видимости, отражает и уровень эстрогенизации мозга. С одной стороны, в обществе существуют общепринятые культурные нормы и установки, определяющие данную характеристику, с другой – она дифференцирована по половому признаку. Современные исследования в разных популяциях показывают, что женщины повсеместно набирают более высокие оценки по всем чертам личности пятифакторного опросника (NEO PI-R), в особенности по сотрудничеству и нейротизму (см.: Costa et al. 2001; Kajonius, Johnson 2018; Schmitt et al. 2016). Такие же результаты получены и нами (Табл. 1). Найденная взаимосвязь оценок по сотрудничеству и показателя разницы уровня эмпатии до и после просмотра стимульных фотографий указывает на более выраженную реакцию на стимул (стресс) у женщин. Отметим, что они и более эмпатичны по сравнению с мужчинами. В целом люди с высоким уровнем сотрудничества склонны к кооперации, взаимопомощи, состраданию и успешны в межличностном общении (Costa, McCrae 1992; Marshall et al. 2015; Mooradian et al. 2011). В основе любого кооперативного поведения всегда прослеживается альтруистическое начало, поскольку, объединяясь, индивиды поступаются собственной выгодой ради общих интересов. Согласно современным исследованиям, альтруистическое поведение у человека носит более или менее постоянный характер: люди, склонные проявлять сотрудничество и кооперацию, будут это делать в большинстве случаев (Ростовцева, Бутовская 2018; Cesarini et al. 2008; Fischbacher et al. 2012; Peysakhovich et al. 2014; Volk et al. 2011).
42

* * *
43 Результаты данного исследования показывают, что человеческое поведение определяется комплексом тесно связанных между собой социальных (культурных) и биологических факторов. Наша гипотеза подтвердилась при условии учета фактора пола. Девушки демонстрировали более высокие средние оценки по эмпатии, тревожности и сотрудничеству и более низкие по агрессии (физической и вербальной), что согласуется и с более ранними исследованиями. Относительно нашего предположения, что индивиды с более высоким уровнем эмпатии будут испытывать тревожность при виде лиц с ОВЗ, отметим: анализ общей выборки не показал какого-либо значимого изменения уровня эмпатии, тревожности, агрессии до и после просмотра стимульных изображений. Однако полученные результаты говорят о том, что для показателя разницы уровня эмпатии до и после просмотра фотографий инвалидов значимы такие факторы, как пол, пальцевой индекс на правой руке, уровень сотрудничества. Женщины имели более выраженную реакцию на стресс, что, несомненно, связано с их большей эмпатичностью, прослеживаемой на кросскультурном уровне. Индивиды, имеющие более фемининные пальцы, а следовательно, более эстрогенизированный мозг, демонстрировали также более выраженную реакцию на стресс и были более склонны к эмпатии. Респонденты с более высокими базовыми оценками по шкале сотрудничества имели более выраженную реакцию на стимульные фотографии (стресс), что также указывает на влияние базовой биологической характеристики – пола: женщины в разных культурах в целом более склонны к сотрудничеству. Таким образом, фемининность сама по себе (как отражение пренатальной эстрогенизации мозга) является предиктором большего сопереживания (эмпатии) и большего сотрудничества – независимо от воздействия окружающей среды. Однако на выраженность эмпатии влияют как социальные (культурные), так и биологические факторы (андрогенизация/эстрогенизация мозга). Необходимо проведение дальнейших сравнительных исследований для выявления культурных особенностей поведения людей по отношению к инвалидам и лицам с ОВЗ.

References

1. PMA – Polevy`e materialy` e`kspedicionny`x vy`ezdov avtorov v Severnuyu Tanzaniyu (2006–2019 gg.)

2. Archer, J., and I.A. Webb. 2006. The Relation Between Scores on the Buss–Perry Aggression Questionnaire and Aggressive Acts, Impulsiveness, Competitiveness, Dominance, and Sexual Jealousy. Aggressive Behavior 32 (5): 464–473. https://doi.org/10.1002/ab.20146

3. Austin, E.J., J.T. Manning, K. McInroy, and E. Mathews. 2002. A Preliminary Investigation of the Associations Between Personality, Cognitive Ability and Digit Ratio. Personality and Individual Differences 33: 1115–1124. https://doi.org/10.1016/S0191-8869 (02)00002-8

4. Baron-Cohen, S., and S. Wheelwright. 2004. The Empathy Quotient: An Investigation of Adults with Asperger Syndrome or High Functioning Autism, and Normal Sex Differences. Journal of Autism and Developmental Disorders 34 (2): 163–175. https://doi.org/10.1023/B:JADD.0000022607.19833.00

5. Batson, C.D., J. Fultz, and P.A. Schoenrade. 1987. Adults’ Emotional Reactions to the Distress of Others. In Empathy and Its Development, edited by N. Eisenberg and J. Strayer, 163–184. Cambridge: Cambridge University Press.

6. Blackburn, R. 1993. The Psychology of Criminal Conduct. Chichester: Wiley.

7. Branas-Garza, P., J. Kovarík, and L. Neyse. 2013. Second-to-Fourth Digit Ratio Has a Non-Monotonic Impact on Altruism. PloS One 8 (4): e60419. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0060419

8. Burkett, J., E. Andari, and Z. Johnson. 2016. Oxytocin Dependent Consolation Behavior in Rodents. Science 351 (6271): 375–378. https://doi.org/10.1126/science.aac4785

9. Burkova, V.N., Y.N. Fedenok, and M.L. Butovskaya. 2019. Empatiia i intolerantnost’ rossiiskoi molodezhi v otnoshenii invalidov: polovye i lichnostnye razlichiia Empathy and Intolerance of Russian Youth Towards People with Disabilities: Gender and Personality Differences. Eksperimental’naia psikhologiia 12 (1): 53–69. https://doi.org/10.17759/exppsy.2019120105

10. Buss, A.H., and M. Perry. 1992. The Aggression Questionnaire. Journal of Personality and Social Psychology 63 (3): 452–459. https://doi.org/10.1037/0022-3514.63.3.452

11. Butovskaya, M.L. 1988. Perspektivy ispol’zovaniia etologicheskikh materialov i metodov v antropologii i etnografii Prospects of Using of Ethological Materials and Methods in Anthropology and Ethnography. Sovetskaia etnografiia 5: 26–37.

12. Butovskaya, M., F. Salter, I. Diakonov, and A. Smirnov. 2000. Urban Begging and Ethnic Nepotism in Russia. Human Nature 11 (2): 157–182. https://doi.org/10.1007/s12110-000-1017-z

13. Butovskaya, M.L., and V.V. Levashova. 2004. Skorost’ dvizheniia i yazyk tela peshekhodov v usloviiakh sovremennogo goroda: etologicheskii analiz Speed and Body Language of Pedestrians in a Modern City: Ethological Analysis. Arkheologiia, etnografiia i antropologiia Evrazii 3: 147–156.

14. Butovskaya, M.L., and M.Yu. Drambian. 2007. Hadza Tanzanii: traditsii i sovremennost’ Hadza of Tanzania: Tradition and Modernity. Aziia i Afrika segodnia 7: 105–110.

15. Butovskaya, M., V. Timentschik, and V. Burkova. 2007. Aggression, Conflict Resolution, Popularity, and Attitude to School in Russian Adolescents. Aggressive Behavior 32: 170–183. https://doi.org/10.1002/ab.20197

16. Butovskaya, M., J. Fedenok, V. Burkova, and J. Manning. 2013. Sex Differences in 2D:4D and Aggression in Children and Adolescents from Five Regions of Russia. American Journal of Physical Anthropology 152: 130–139. https://doi.org/10.1002/ajpa.22337

17. Butovskaya, M., V. Burkova, D. Karelin, and B. Fink. 2015. Digit Ratio (2D:4D), Aggression, and Dominance in the Hadza and the Datoga of Tanzania. American Journal of Human Biology 27 (5): 620–627. https://doi.org/10.1002/ajhb.22718

18. Butovskaya, M.L., and R.A. Mkrtchian. 2016. Pal’tsevoi indeks i cherty lichnosti u armianskikh studentov: polovye razlichiia Digit Ratio and Personal Traits Among Armenian Students: Gender Differences. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriia XXIII, Antropologiia 1: 76–85.

19. Butovskaya, M.L., P.R. Butovskaya, V.A. Vasilyev, et al. 2018. Serotonergic Gene Polymorphisms (5-HTTLPR, 5 HTR1A, 5 HTR2A), and Population Differences in Aggression: Traditional (Hadza and Datoga) and Industrial (Russians) Populations Compared. Journal of Physiological Anthropology 37 (1): 10. https://doi.org/10.1186/s40101-018-0171-0

20. Butovskaya, M., V. Burkova, D. Karelin, and V. Filatova. 2019. Association between 2D:4D Ratio and Aggression in Children and Adolescents: Cross-Cultural and Gender Differences. Early Human Development 137: 104823. https://doi.org/10.1016/j.earlhumdev.2019.07.006

21. Campbell, M.W., and F.B.M. de Waal. 2011. Ingroup-Outgroup Bias in Contagious Yawning by Chimpanzees Supports Link to Empathy. PLoS One 6 (4): e18283. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0018283

22. Cesarini, D., C.T. Dawes, J.H. Fowler, et al. 2008. Heritability of Cooperative Behavior in the Trust Game. Proceedings of the National Academy of Sciences 105 (10): 3721–3726. https://doi.org/10.1073/pnas.0710069105

23. Clay, Z., E. Palagi, and F.B. de Waal. 2018. Ethological Approaches to Empathy in Primates. In Neuronal Correlates of Empathy, edited by K.Z. Meyza and E. Knapska, 5: 53–66. San Diego: Elsevier Academic Press. https://doi.org/10.1016/B978-0-12-805397-3.00005-X

24. Cohen, D., and J. Strayer. 1996. Empathy in Conduct-Disordered and Comparison Youth. Developmental Psychology 32: 988–998. http://dx.doi.org/10.1037/0012-1649.32.6.988

25. Costa, J.P.T., A. Terracciano, and R.R. McCrae. 2001. Gender Differences in Personality Traits Across Cultures: Robust and Surprising Findings. Journal of Personality and Social Psychology 81 (2): 322–331.

26. Costa, P.T., and R.R. McCrae. 1992. Four Ways Five Factors Are Basic. Personality and Individual Differences 13: 653–665. https://doi.org/10.1016/0191-8869 (92)90236-I

27. Cotler, T.B. 2012. The Relationship Among Attachment Patterns, Mentalization, and Empathy. PhD. Adelphi.

28. Cuff, B.M., S.J. Brown, L. Taylor, and D.J. Howat. 2016. Empathy: A Review of the Concept. Emotion Review 8 (2): 144–153. https://doi.org/10.1016/j.ejpal.2015.10.001

29. Davis, M.H. 2018. Empathy: A Social Psychological Approach. New York: Routledge.

30. de Bellis, M.D. 2005. The Psychobiology of Neglect. Child Maltreatment 10 (2): 150–172. https://doi.org/10.1177/1077559505275116

31. de Waal, F.B.M. 2001. Empathy in Primates and Other Mammals. In Empathy: From Bench to Bedside, edited by J. Decety, 87–106. London: MIT Press.

32. de Waal, F.B. 2008. Putting the Altruism Back into Altruism: The Evolution of Empathy. Annual Review of Psychology 59: 279–300. https://doi.org/10.1146/annurev.psych.59.103006.093625

33. de Waal, F.B. 2012. The Antiquity of Empathy. Science 336 (6083): 874–876. https://doi.org/10.1126/science.1220999

34. de Wied, M., S.J.T. Branje, and H.J.W. Meeus. 2007. Empathy and Conflict Resolution in Friendship Relations Among Adolescents. Aggressive Behavior 33 (1): 48–55. https://doi.org/10.1002/ab.20166

35. Decety, J. 2011. The Neuroevolution of Empathy. Annals of the New York Academy of Sciences 1231 (1): 35–45. https://doi.org/10.1111/j.1749-6632.2011.06027.x

36. Eisenberg, N., and J. Strayer. 1987. Critical Issues in the Study of Empathy. In Empathy and Its Development, edited by N. Eisenberg and J. Strayer, 3–16. Cambridge: Cambridge University Press.

37. Eisenberg, N., R.A. Fabes, B. Murphy, et al. 1996. The Relations of Children’s Dispositional Empathy-Related Responding to Their Emotionality, Regulation and Social Functioning. Developmental Psychology 32: 195–209. http://dx.doi.org/10.1037/0012-1649.32.2.195

38. Farrington, D.P. 1998. Individual Differences and Offending. In The Handbook of Crime and Punishment, edited by M. Tonry, 241–268. New York: Oxford University Press.

39. Farrington, D.P., and D. Jolliffe. 2001. Personality and Crime. In International Encyclopedia of the Social and Behavioural Sciences, edited by N.J. Smelser and P.B. Baltes, 11260–11264. Amsterdam: Elsevier.

40. Fehr, E., D. Glätzle-Rützler, and M. Sutter. 2013. The Development of Egalitarianism, Altruism, Spite and Parochialism in Childhood and Adolescence. European Economic Review 64: 369–383. https://doi.org/10.1016/j.euroecorev.2013.09.006

41. Feshach, N. 1979. Empathy Training: A Field Study in Affective Education. New York: Praeger.

42. Fink, B., J.T. Manning, and N. Neave. 2004. Second to Fourth Digit Ratio and the “Big Five” Personality Factors. Personality and Individual Differences 37 (3): 495–503. https://doi.org/10.1016/j.paid.2003.09.018

43. Fischbacher, U., S. Gachter, and E. Fehr. 2001. Are People Conditionally Cooperative? Evidence from a Public Goods Experiment. Economic Letters 71 (3): 397–404. https://doi.org/10.1016/S0165-1765 (01)00394-9

44. Fumagalli, M., M. Vergari, P. Pasqualetti, et al. 2010. Brain Switches Utilitarian Behavior: Does Gender Make the Difference? PLoS One 5 (1): e8865. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0008865

45. Galizzi, M.M., and J. Nieboer. 2015. Digit Ratio (2D: 4D) and Altruism: Evidence from a Large, Multi-Ethnic Sample. Frontiers in Behavioral Neuroscience 9 (41): 1–8. https://doi.org/10.3389/fnbeh.2015.00041

46. Garlick, D. 2002. Understanding the Nature of the General Factor of Intelligence: The Role of Individual Differences in Neural Plasticity as an Explanatory Mechanism. Psychological Review 109 (1): 116–136. http://dx.doi.org/10.1037/0033-295X.109.1.116

47. Goodall, J. 1986. Social Rejection, Exclusion, and Shunning Among the Gombe Chimpanzees. Ethology and Sociobiology 7: 227–236. https://doi.org/10.1016/0162-3095 (86)90050-6

48. Hoffman, M.L. 2000. Empathy and Moral Development: Implications for Caring and Justice. NewYork: Cambridge University Press.

49. Hönekopp, J., L. Bartholdt, L. Beier, and A. Liebert. 2007. Second to Fourth Digit Length Ratio (2D: 4D) and Adult Sex Hormone Levels: New Data and a Meta-Analytic Review. Psychoneuroendocrinology 32 (4): 313–321. https://doi.org/10.1016/j.psyneuen.2007.01.007

50. Hsu, F.C., J.Y. Luo, K. Yeh, et al. 2008. Superconductivity in the PbO-Type Structure α-FeSe. Proceedings of the National Academy of Sciences 105 (38): 14262–14264. https://doi.org/10.1073/pnas.0807325105

51. Jensen, A. 1998. The G Factor: The Science of Mental Ability. Westport: Greenwood Publishing.

52. Jolliffe, D., and D.P. Farrington. 2004. Empathy and Offending: A Systematic Review and Meta-Analysis. Aggression and Violent Behavior 9 (5): 441–476. https://doi.org/10.1016/j.avb.2003.03.001

53. Kajonius, P., and E. Mac Giolla. 2017. Personality Traits Across Countries: Support for Similarities Rather than Differences. PLoS One 12 (6): e0179646. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0179646

54. Kajonius, P.J., and J. Johnson. 2018. Sex Differences in 30 Facets of the Five Factor Model of Personality in the Large Public (N= 320,128). Personality and Individual Differences 129: 126–130. https://doi.org/10.1016/j.paid.2018.03.026

55. Kaukiainen, A., K. Bjorkqvist, K. Lagerspetz, et al. 1999. The Relationship Between Social Intelligence, Empathy, and Three Types of Aggression. Aggressive Behavior 25: 81–89. https://doi.org/10.1002/ (SICI)1098-2337(1999)25:23.0.CO;2-M

56. Kleck, R.E., and A. Strenta. 1980. Perceptions of the Impact of Negatively Valued Physical Characteristics on Social Interaction. Journal of Personality and Social Psychology 39 (5): 861–873. https://doi.org/10.1037/0022-3514.39.5.861

57. Klimenkova, E.N. 2016. Razvitie mentalizatsii i empatii v ontogeneze: obzor empiricheskikh issledovanii Mentalization and Empathy Ontogenetic Development: Empirical Studies Review. Konsul’tativnaia psikhologiia i psikhoterapiia 24 (4): 126–137. https://doi.org/10.17759/cpp.2016240406

58. Krivosheev, V.V. 2004. Osobennosti anomii v sovremennom rossiiskom obshchestve Features of Anomie in Modern Russian Society. Sotsiologicheskie issledovaniia 3: 93–97.

59. Light, S., and C. Zahn-Waxler. 2011. 7 Nature and Forms of Empathy in the First Years of Life. In Empathy: From Bench to Bedside, edited by J. Decety, 109–121. London: MIT Press.

60. Luxen, M.F., and B.P. Buunk. 2005. Second-to-Fourth Digit Ratio Related to Verbal and Numerical Intelligence and the Big Five. Personality and Individual Differences 39 (5): 959–966. https://doi.org/10.1016/j.paid.2005.03.016

61. Manning, J.T. 2011. Resolving the Role of Prenatal Sex Steroids in the Development of Digit Ratio. PNAS 108 (39): 1643–1644. https://doi.org/10.1073/pnas.1113312108

62. Manning, J.T., and B. Fink. 2018. Sexual Dimorphism in the Ontogeny of Second (2D) and Fourth (4D) Digit Lengths, and Digit Ratio (2D:4D). American Journal of Human Biology 30 (4): e23138. https://doi.org/10.1002/ajhb.23138

63. Manning, J.T., and R.P. Taylor. 2001. Second to Fourth Digit Ratio and Male Ability in Sport: Implications for Sexual Selection in Humans. Evolution and Human Behavior 22 (1): 61–69. https://doi.org/10.1016/S1090-5138 (00)00063-5

64. Marshall, T.C., K. Lefringhausen, and N. Ferenczi. 2015. The Big Five, Self-Esteem, and Narcissism as Predictors of the Topics People Write About in Facebook Status Updates. Personality and Individual Differences 85: 35–40. https://doi.org/10.1016/j.paid.2015.04.039

65. Matsumoto, D. 2002. Psikhologiia i kul’tura: sovremennye issledovaniia Psychology and Culture: Modern Researches. St. Petersburg: Praim-Evroznak.

66. McCrae, R.R., and J.P.T. Costa. 1997. Personality Trait Structure as a Human Universal. American Psychologist 52 (5): 509–516. http://dx.doi.org/10.1037/0003-066X.52.5.509

67. Miller, P.A., and N. Eisenberg. 1988. The Relation of Empathy to Aggressive and Externalizing/Antisocial Behavior. Psychological Bulletin 103: 324–344. http://dx.doi.org/10.1037/0033-2909.103.3.324

68. Mooradian, T.A., M. Davis, and K. Matzler. 2011. Dispositional Empathy and the Hierarchical Structure of Personality. American Journal of Psychology 124 (1): 99–109.

69. Muñoz-Reyes, J.A., P. Polo, N. Valenzuela, et al. 2018. Sexual Differences and Associations between Aggressiveness and Quality of Life in Late Adolescents. Current Psychology 37 (1): 28–37. https://doi.org/10.1007/s12144-016-9486-3

70. Nakano, K. 2001. Psychometric Evaluation on the Japanese Adaptation of the Aggression Questionnaire. Behaviour Research and Therapy 39 (7): 853–858. https://doi.org/10.1016/S0005-7967 (00)00057-7

71. Park, J.H., J. Faulkner, and M. Schaller. 2003. Evolved Disease-Avoidance Processes and Contemporary Anti-Social Behavior: Prejudicial Attitudes and Avoidance of People with Physical Disabilities. Journal of Nonverbal Behavior 27 (2): 65–87. https://doi.org/10.1023/A:1023910408854

72. Peysakhovich, A., M.A. Nowak, and D.G. Rand. 2014. Humans Display a Cooperative Phenotype That Is Domain General and Temporally Stable. Nature Communications 5 (4939) https://doi.org/10.1038/ncomms5939

73. Preston, S.D., and F. de Waal. 2002. Empathy: Its Ultimate and Proximate Bases. Behavioural and Brain Sciences 25 (1): 1–20. https://doi.org/10.1016/S0022-5193 (05)80082-7

74. Ross, R.R., and R. Ross. 1995. Thinking Straight: The Reasoning and Rehabilitation Program for Delinquency Prevention and Offender Rehabilitation. Ottawa: Air Training and Publications.

75. Rostovtseva, V.V., and M.L. Butovskaya. 2017. Biosotsial’nye mekhanizmy kooperativnogo povedeniia muzhchin (na primere russkikh i buriat) Biosocial Mechanism of Cooperative Behavior of Males (On Example of Russians and Buryats. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriia XXIII, Antropologiia 4: 107–118.

76. Rostovtseva, V.V., and M.L. Butovskaya. 2018. Sotsial’noe dominirovanie, agressiia i pal’tsevoi indeks (2D:4D) v kooperativnom povedenii molodykh muzhchin Social Dominance, and Digit Ratio (2D:4D) in Cooperative Behavior of Young Men. Voprosy psikhologii 4: 65–80.

77. Rostovtseva, V., M. Butovskaya, and R. Mkrtchyan. 2019. 2D:4D, Big Fives and Aggression in Young Men of Caucasian, Ural and Asian Origin. Social and Evolution History 18 (1): 110–126.

78. Rumsey, N., R. Bull, and D. Gahagan. 1982. The Effect of Facial Disfigurement on the Proxemic Behavior of the General Public. Journal of Applied Social Psychology 12 (2): 137–150. https://doi.org/10.1111/j.1559-1816.1982.tb00855.x

79. Sanchez-Pages, S., and E. Turiegano. 2010. Testosterone, Facial Symmetry and Cooperation in the Prisoners’ Dilemma. Physiology and Behavior 99 (3): 355–361. https://doi.org/10.1016/j.physbeh.2009.11.013

80. Schmitt, D.P., A.E. Long, A. Mcphearson, et al. 2016. Personality and Gender Differences in Global Perspective. International Journal of Psychology 52 (S1). http://dx.doi.org/10.1002/ijop.12265

81. Spilberger, C.H., and I.L. Khanin. 2002. Issledovanie trevozhnosti Research of Anxiety. In Diagnostika emotsional’no-nravstvennogo razvitiia Diagnosis of Emotional and Moral Development, edited by I.B. Dermanova, 124–126. St. Petersburg: Rech’.

82. Titchener, E. 1909. Elementary Psychology of the Thought Processes. New York: Macmillan.

83. van Lissa, C.J., S.T. Hawk, M. de Wied, et al. 2014. The Longitudinal Interplay of Affective and Cognitive Empathy Within and Between Adolescents and Mothers. Developmental Psychology 50 (4): 1219–1225.

84. Volk, S., C. Thoni, and W. Ruigrok. 2012. Temporal Stability and Psychological Foundations of Cooperation Preferences. Journal of Economic Behavior and Organization 81 (2): 664–676. https://doi.org/10.1016/j.jebo.2011.10.006

85. Youssef, F.F., K. Dookeeram, V. Basdeo, et al. 2012. Stress Alters Personal Moral Decision Making. Psychoneuroendocrinology 37 (4): 491–498. https://doi.org/10.1016/j.psyneuen.2011.07.017

86. Zahn-Waxler, C., J.L. Robinson, and R.N. Emde. 1992. The Development of Empathy in Twins. Developmental Psychology 28 (6): 1038–1047. http://dx.doi.org/10.1037/0012-1649.28.6.1038

Comments

No posts found

Write a review
Translate