Размышления, которые мы представляем в статье, — это один из результатов проекта “Russian Computer Scientists at Home and Abroad”1, посвященного россий- ским ИТ-специалистам. Среди целей исследования был анализ причин их мигра- ции за рубеж, а также того, как устроены “домашние” технические сообщества в некоторых регионах нашей страны. Проект реализовывался в 2013–2015 гг. и ох- ватывал США, Францию, Финляндию, Великобританию, Эстонию и Израиль, а также Россию, где изучались локальные сообщества в Москве, Казани, Новоси- бирске, Томске и Владивостоке. При выборе кейсов мы стремились учесть разные географические контексты инновационной деятельности, рассматривая централь- ные, периферийные и приграничные регионы, особенности технологических рын- ков и условий их формирования. В многообразии собранных материалов нам уда- лось выделить сквозные сюжеты, которые, с одной стороны, отражают особенности локальностей, а с другой — подчеркивают единство исследуемой профессиональ- ной группы. К таким сюжетам может быть отнесена и тема времени, его конструи- рования и восприятия российскими ИТ-специалистами, чему будет посвящена наша статья.

Начиная с 1990-х годов рабочее время и его трансформация оказались в центре внимания ряда работ, раскрывающих феномен “быстрого капитализма” (см., напр.: Agger 2004). С появлением новых технологий, социальных институтов и изменением повседневных практик время стало восприниматься как ускоряющееся (Rosa 2003), в чем исследователи видят черту поздней модерности (Rosa 2013; Nowotny 2015). Основываясь преимущественно на материалах, собранных в США, ученые говорят о компрессии времени и пространства, ускорении темпа повседневной жизни и раз- мытии границ между работой и домом (Harvey 1990; Gleick 1999; Kreitzman 1999; Bax- ter, Kroll-Smith 2005; Agger 2004; Williams 2011). Современные условия труда характе- ризуются понятием мгновенности, т.е. необходимостью всегда быть на связи, рабо- тать быстрее и дольше положенного, делать больше за то же время (Williams 2011). Работа в ситуации дефицита времени приводит к его “уплотнению”, появлению многозадачности (Jacobs, Gerson 2004; Schwalbe 2015) и полихронности, т.е. вовле- ченности в несколько видов деятельности одновременно (Gershuny 2000). Умение работать в режиме многозадачности становится критерием адаптивности и гибкости (Bluedorn 2002). В результате формируется представление об эффективности и про- дуктивности сотрудника, основанное на переработках, что приводит к занятости в т.ч. и за пределами отведенных часов (Schor 1991). Компании изобретают разные способы поощрения за дополнительное время, создавая привлекательные условия труда и вдохновляя людей работать дольше (Hochschild 1997). Таким образом, со- трудник перерабатывает, потому что сам этого хочет.

Организация труда ИТ-специалистов в целом соответствует логике “быстрого капитализма” и “ускорения”. Значимую роль в темпоральной организации труда рассматриваемой профессиональной группы играет характер деятельности. Вслед- ствие распределенного характера разработки программного обеспечения специа- листы могут находиться в разных пространственных и временных зонах — нет необ- ходимости постоянно быть в офисе, появляется возможность работать дистанцион- но и по гибкому графику (Barley 1996; Barrett 2004). В результате специалисты стали считаться частью глобального сообщества, а мобильность — отличительной чертой профессии (Aneesh 2006; Kuptsch, Pang 2006; Saxenian 2007; Xiang 2007).

Подобная организация труда привела к тому, что координация проектов и син- хронизация работы становятся актуальной проблемой управления в ИТ-инду- стрии. С одной стороны, рассматривается вопрос о том, как снизить издержки опосредованной коммуникации специалистов, находящихся в разных временных зонах и зачастую говорящих на разных языках (Sarker, Sahay 2004; Nordio et al. 2011; Kocaguneli et al. 2013; Nguyen-Duc et al. 2015; Alzoubi et al. 2016). С другой сто- роны, стоит задача эффективного использования ценного ресурса — рабочего вре- мени сотрудников. Прагматизм в расходовании времени, которое программист тратит на выполнение задания, лег в основу моделей и методик управления про- ектами (среди которых наиболее известны Agile и Waterfall), контролирующих чет- кость процесса разработки программного обеспечения, способствующих понима- нию роли каждого участника, а также высокой скорости выполнения заданий и обмена информацией.

Описанные представления о профессиональной среде ИТ-специалистов уже за- крепились и транслируются в популярной культуре в качестве стереотипных. Одна- ко тезис о глобальности ускорения требует эмпирических подтверждений и более глубокого анализа: как именно происходит ускорение времени, как оно проживает- ся и в чем заключается (Wajcman 2008, 2015; Rosa, Scheuerman 2009)? Кроме того, в существующей литературе не учитываются ви́дение самих программистов и их представления о рабочем и личном времени. Целью нашего исследования стало изучение на материалах интервью с ИТ-специалистами общих универсальных и ло- кальных представлений о времени.

Методология исследования. Материалом для статьи послужили биографические интервью с русскоговорящими специалистами сферы ИТ из России (Владивосток, Казань), Финляндии (Хельсинки, Эспоо) и Великобритании (Лондон)2. Для упро- щения навигации в большом количестве данных результаты исследования анализи- руются на примере нескольких кейсов. Мы предпочли уйти от описания ожидаемых локаций, таких как Кремниевая Долина или Бостон, поскольку им посвящено боль- шое количество академической литературы (Saxenian 1996; Kenney, Patton 2006 и др.). В результате были выбраны четыре кейса, наиболее отличающиеся друг от друга. Разнообразие контекстов, способных оказать влияние на представление о времени в каждом конкретном случае, позволяет нам не только находить сквозные сюжеты, но и анализировать их вариативность.

В каждом кейсе было собрано от 16 до 40 интервью, построенных вокруг про- фессиональной биографии информантов (разработчиков программного обеспече- ния и руководителей проектов) и затрагивающих вопросы выбора профессии, по- лученного образования, смены мест работы и пр. За исключением нескольких женщин-программистов, принявших участие в исследовании, наши информан- ты — мужчины в возрасте 23–50 лет, разного семейного статуса, что, безусловно, влияет на спектр возможностей обращения со временем3. При работе с материалами сначала мы проводили открытое кодирование транскриптов интервью в каждом конкретном кейсе, после чего определялись повторяющиеся сквозные коды, кото- рые анализировались во всех четырех.

Структура гайда биографического интервью, сфокусированного на профессио- нальном становлении, во многом предопределила контекст рассуждений о времени. Особое внимание информанты уделяли рабочему времени, его соотношению с лич- ным, организации рабочего пространства и рабочей этике. Чаще всего эти экспли- цитные размышления связаны с описанием нового для информантов профессио- нального и личного опыта, что особенно заметно в ситуации миграции и в случае перемены условий занятости. Тема времени также актуализируется в моменты рас- сказа об этапах профессионального и жизненного пути, которые структурируются важными для информантов рубежами.

Изложение эмпирического материала открывается описанием кейса Владивос- тока, в котором географические условия задают наиболее жесткую рамку обращения со временем. Далее мы перейдем к регионам, в которых практики обращения со вре- менем имеют другую природу. Поскольку временной аспект неразрывно связан с географией, при изложении эмпирического материала мы будем опираться на два понятия, которые используются в профессиональной литературе ИТ-сферы: near- shore, т.е. близко расположенные, соседние офисы, и offshore, т.е. дальние офисы (Carmel, Agarwal 2001). Эти понятия применяются для описания координации про- ектов по разработке программного обеспечения и для проблематизации географи- ческой и временной дистанции между офисами. В нашей работе они позволяют про- следить, как соседство и удаленность конструируются в каждом конкретном случае.

Владивосток: борьба со временем и последствия “неудобного часового пояса”

Значительная географическая удаленность Владивостока от центральных регио- нов России оказывает заметное и неоднозначное влияние как на развитие местного ИТ-рынка, так и на восприятие времени работающими в этой сфере. Разница в семь часов с Москвой и отсутствие доступного прямого транспортного сообщения с рос- сийскими региональными центрами существенно снижают возможности развития совместных проектов и обмена опытом среди ИТ-специалистов: “То, что надо да- леко лететь, — это серьезная проблема, потому что билеты достаточно дорогие, и поэтому мы как бы изолированы немножко, и это подталкивает нас к сотрудни- честву, скорее, с соседними государствами” (ПМА 1: М. 25, разработчик).

Приграничное положение Владивостока способствовало налаживанию контактов местных специалистов в первую очередь с компаниями Азиатско-Тихоокеанского региона, которые открывали свои офисы в Приморье для продвижения вглубь ази- атской части России. В первой половине 2000-х годов одним из главных стимулов для развития экономики Дальнего Востока был импорт подержанных автомобилей из Японии. Многие ИТ-компании Владивостока начинали свою деятельность с раз- работки платформ электронной коммерции и сайтов для фирм, торгующих японски- ми машинами и запчастями. Этот тренд, позволявший преодолевать географические и временные ограничения, определил вектор развития приморского бизнеса (Masal- skaya, Vasilyeva 2019). Кроме того, наиболее впечатляющих успехов приморские ИТ-компании добились в области разработки компьютерных игр, низкоуровневого и веб-программирования. Для продвижения этих направлений необходимы ориен- тация на глобальный рынок ИТ и строгое следование международным стандартам в разработке, что определило особое внимание местных компаний к обучению пер- сонала. Уникальность условий труда программистов Владивостока и обсуждение темы времени проблематизируют вопрос освоения профессиональных компетенций.

“Неудобный” часовой пояс и компрессия времени. “Неудобный” часовой пояс при- нято считать одной из местных особенностей. Его влияние оказывается существен- ным еще на этапе обучения и профессионализации, важной частью которой явля- ется участие в международных соревнованиях по программированию:

Местная специфика через все мое обучение в университете и в школе проходит одно-единственное соображение, что мы живем в другой временной зоне от Москвы, это как бы вроде банально, но это приводит к тому, что все соревнования, которые в удобное время для Москвы, они в неудобное время для нас, и начинаются всякие проблемы. Мы живем в таком часовом поясе, что вот, например, организуют сорев- нование, которое удобно писать в Калифорнии или в Нью-Йорке, или в другое вре- мя — когда это удобно писать в Европе или в Москве, и нет такого времени, когда это удобно писать во Владивостоке. Обычно соревнования проходили в два и в три часа ночи, ну и, в общем-то, на втором-на третьем курсе, да и вообще все время, пока я был студентом, у меня хватало мотивации, интереса, для того чтоб вставать в три часа ночи и писать контесты (от англ. contest — соревнование. — Примеч. авт.) (ПМА 1: М. 26, разработчик, преподаватель).

Навыки преодоления “неудобного” часового пояса осваиваются в комплексе с другими профессиональными техниками обращения со временем. Прежде всего речь идет о дисциплине труда (надо сидеть и писать код постоянно), а также о на- выках компрессии времени, которые мы рассмотрим подробнее.

Одним из критериев успешности не только подготовки к соревнованиям, но и профессиональной подготовки программистов в целом оказывается умение ре- шать задачи быстро:

В любом случае нужна просто нарешенность. И как только ты нарешаешь — их может быть там двести, триста разных типов задач, — ты уже “на автомате” решаешь. Тебе нужно знать алгоритмы, нужно быстро уметь уже программировать, нужно хорошо соображать, конструкции строить в голове. Это вот очень хорошо оттачивает твое программистское мастерство. Ну, и как бы заставляет быстро думать (ПМА 1: М. 28, разработчик, преподаватель).

Позже на этапе трудоустройства умение “думать быстро” как способ компрессии рабочего времени оказывается одним из необходимых качеств. От соискателя ожи- дают, что он способен интенсивно и сосредоточенно работать над решением слож- ной задачи при умеренных временных затратах:

Мы набираем новых сотрудников, у них очень тяжелое входное задание. [Это] зада- ние тестовое у нас делает очень мало людей, я бы, наверное, сказал, что один из ше- сти-семи кандидатов Тестовое задание у нас — написать мини-игру. То есть мы даем неделю не из соображения, что человек будет всю неделю впахивать, а из сооб- ражений, что за неделю он найдет-таки полдня или день, чтобы написать вот мини- игру. Даем подробное описание, и люди делают, ну, кто как может (ПМА 1: М. 29, разработчик).

Примечательной здесь является степень свободы соискателя в обращении со временем, отведенным на выполнение тестового задания. Свобода распоряжения своим графиком и вариативность в распределении рабочего времени, часто приво- дящая к переработкам, сохраняются и после успешного трудоустройства. Одной из причин гибкой занятости является распространенность практики работы по со- вместительству. Во Владивостоке она часто организована сообразно рабочему ритму других часовых зон, когда работа по фриланс-модели выполняется ночью или рано утром. Оставшиеся свободными дневные часы в таком случае тратятся на местные проекты или преподавание в университете.

Опыт ежедневного преодоления “неудобного” времени определяет стремление использовать его максимально эффективно. Наследуется оно из практики участия в международных соревнованиях, когда происходит освоение ситуации вторжения периодов “рабочего времени” в приватное, в т.ч. отводимое для сна. Не менее важ- но влияние модели настраиваемого рабочего графика на местную систему профес- сиональной подготовки программистов, высокий уровень которой удалось сохра- нить благодаря широкому привлечению к преподаванию практикующих разработ- чиков:

У меня так вышло, что не было у меня времени, когда я работал, занимался бы чем-то одним. Я одновременно либо учился-работал, либо преподавал и работал, либо работал на двух работах, либо на трех работах. То есть параллельно все это шло, потому что и здесь хочется, и там хочется (ПМА 1: М. 34, разработчик, предприниматель).

“Временнóе соседство”. Приграничное положение Владивостока задает вектор поиска международных партнеров. Однако примеры долгосрочного сотрудничества с ближайшими географическими и временны́ми соседями — Китаем, Японией и странами Юго-Восточной Азии немногочисленны, успех небольших совместных проектов, как правило, не становится началом масштабного взаимодействия. В ка- честве личного выбора продолжения карьеры азиатские страны в большей степени рассматриваются как своеобразный “запасной вариант”, не самый желанный, но са- мый близкий из возможных направлений миграции. Китайский рынок оказывается закрытым, поскольку полностью обеспечен собственными специалистами. Высоко- технологичные предприятия Южной Кореи в наиболее кризисные с экономической точки зрения 2009–2010 гг. стали одним из заметных направлений миграции влади- востокских программистов, однако массовых отъездов не последовало. Существен- ным препятствием для этого оказалась специфика корпоративной культуры азиат- ских компаний, информация о которой распространяется благодаря связям с уехав- шими соотечественниками: “…в некотором смысле это, наверно, напоминает социалистические государства, да. Потому что ты продаешься на всю жизнь компа- нии, ты делаешь все, что там тебе прикажут, независимо от того, хочешь ты не хо- чешь, умеешь не умеешь, не важно” (ПМА 1: М. 37, разработчик, преподаватель). Система пожизненного найма с обязательным последовательным прохождением всех ступеней начальной иерархии в зависимости от выслуги лет воспринимается как диаметрально противоположная принятым в российском ИТ карьерным стра- тегиям:

…для программиста это просто контр-, это против всего, чему мы всю жизнь, так сказать, обучались и как старались в работе Вот есть метапрофессии, в том числе программист… ты должен быть специалистом в любой предметной области. Это одно из основных челенджей (от англ. challenge — трудность. — Примеч. авт.), препят- ствий, но это же и одно из основных преимуществ. Это означает, что ты имеешь воз- можность, не меняя набора компетенций своих, заниматься чем угодно (ПМА 1: М. 37, разработчик, преподаватель).

Избегание длительных трудовых обязательств ради потенциальных и, возможно, лучших шансов оказывается частью представлений о том, что значит быть програм- мистом.

Для ИТ-компаний Владивостока, ориентированных преимущественно на рабо- ту по аутсорс-модели, наиболее приоритетными оказались проекты сотрудничества с американскими и европейскими компаниями. Местные компании стараются ис- пользовать преимущества трансграничного положения Владивостока, представляя его как “самый восточный город с западной культурой” и предлагая себя в качестве проводников на рынки загадочных восточноазиатских соседей4. В этом случае ло- кальными преимуществами оказываются осведомленность о деловых обычаях ази- атских партнеров и “общий” с ними часовой пояс. Весьма характерно, что реальная разница во времени — два часа с Китаем и час с Южной Кореей и Японией — не воспринимается как существенная. Кроме того, для некоторых проектов доста- точной оказывается синхронизация работы в утренние часы, когда рабочее время во Владивостоке и на западном побережье США совпадает.

Для более чувствительных к синхронной разработке технически сложных про- ектов необходимо сочетание удаленной работы offshore с тесными контактами near- shore. Примером решения этих проблем может служить опыт одной из наиболее за- метных владивостокских компаний:

Трехмесячные командировки [в США] были стандартные. То есть человек улетает на три месяца, выполняет там какие-то задачи, на месте взаимодействуют с коман- дами, которые там сидят, потом ему на смену летит другой человек, они пересекают- ся примерно на неделю, за которую он передает дела своему сменщику и улетает до- мой. Мы таким образом менялись, одновременно там находилось в лучшие годы до 20 человек. Люди из разных команд, с разными задачами, на разных должностях (ПМА 1: М. 34, разработчик, предприниматель).

Географическую удаленность и изолированность приходится преодолевать, рас- ширяя “временное окно” для коммуникации с помощью личного присутствия пред- ставителя отдела разработки.

Ситуация “неудобного” часового пояса формирует навык постоянного контроля эффективного использования времени, исходя из которого выстраиваются карьер- ные стратегии, выбираются режимы занятости и обосновываются направления со- трудничества для местных ИТ-компаний.

Казань: столице — столичное время

Казань, столица Республики Татарстан, находится в одной временной зоне с Москвой, несмотря на астрономическое расхождение в 40 минут. В Татарстане пе- риодически поднимаются дискуссии о том, что эта разница существенна, и появля- ются петиции, призывающие местные власти рассмотреть вопрос о смене часового пояса. Часть аргументов основана на рационализации использования светового дня как потенциала, который на данный момент растрачивается нерационально: “…на- род одного из самых передовых и значимых регионов нашей большой Родины обде- лен таким важнейшим и в то же время абсолютно бесплатным ресурсом — дневным светом”, и “множество световых часов пропадает впустую”5. В числе экономических аргументов приводят убытки в туристической сфере, завышенные счета за электро- энергию, а также несоответствие рабочих графиков и светового дня. Авторы пети- ций призывают равняться не на Москву, а на соседей Татарстана, у которых часовой пояс соответствует географическому6.

Однако для региональной элиты — бизнеса и властей Казани — важно жить по московскому времени, которое, помимо прочих, можно считать еще одним спо- собом выстраивания локальной идентичности Татарстана как столичного, передо- вого региона (Kontareva 2019). Общее время и близкое географическое положение служат аргументами в пользу ценности Казани в качестве nearshore для Москвы и транслируются как стратегическое преимущество Татарстана, поскольку общий часовой пояс снимает ситуацию преодоления разницы во времени и позволяет син- хронизировать процессы между двумя столицами — страны и республики.

Конструирование образа Казани в качестве nearshore актуально и для местной ИТ-индустрии, где многие компании занимаются выполнением госзаказа, коорди- нируемого в т.ч. Москвой. О наличии значительного сектора экономики Татарста- на, ориентированного на госзаказ, свидетельствуют биографические интервью с местными программистами: работа в госсекторе является распространенным эта- пом их профессиональной траектории (Контарева 2015). Нахождение в “столичном” часовом поясе нескольких офисов разработки снимает вопрос согласования рабочих графиков для большинства казанских ИТ-компаний. Кроме того, одна временная зона с Москвой и наличие налаженного транспортного сообщения создают у ин- формантов ощущение близкой расположенности двух городов, превращая их в “гео- графический центр России”:

…раньше я почти каждые выходные ездил Москва–Казань. У нас удобно, у нас ночь на поезде, у нас как в Питер Практически время не теряется, поэтому мож- но ездить, даже если боишься летать. Ну и вообще, это более бюджетно. У меня такой опыт уже был Казань–Москва, я даже не разделяю географически. Центр России. По нашим российским меркам — это города-соседи, хотя в Европе, там три страны поместятся между Казанью и Москвой. В разных странах жили бы (ПМА 2: М. 28, разработчик).

Несмотря на то что перелет от Казани до Москвы составляет полтора часа, эта дистанция оценивается как несущественная по сравнению с расстояниями между столицей и другими крупными городами. Восприятие пространства как близкого позволяет включать московские офисы разработки, до которых “лететь всего два часа”, в сети сотрудничества. В результате синхронизации времени со своими стра- тегическими партнерами и заказчиками на высшем уровне координация рабочего времени перестает быть повседневной проблемой для наших информантов, что и предопределяет их восприятие времени и пространства.

“Работа на Запад”. В личных нарративах время актуализируется в случаях со- трудничества с зарубежными офисами разработки:

…это был один из проектов, где мы работали напрямую с американцами мы там росли, при этом мы с интересом работали и порой до 15 часов в день, то есть практи- чески приходили домой, продолжали коммуницировать, из-за разницы во времени у нас как раз начинались митинги (от англ. meetings — встречи. — Примеч. авт.), по- тому что они там — Сиэттл, 12 часов разница, и, соответственно, девять-десять вече- ра я выходил на связь с моим проджект-менеджером, заказчиком в Америке, и, соот- ветственно, мы получали новые задания и обсуждали сделанное за день, это было очень здорово (ПМА 2: М. 30, разработчик).

В этом случае разработчики вынуждены переходить на гибкий график, подстра- иваясь под заказчика. Поскольку работа в таких зарубежных проектах отличается от работы в российских компаниях, новый опыт описывается и переживается ин- формантами иначе. Выбивающаяся из привычного ритма интенсивная деятельность по разработке ПО кажется более интересной, что приводит к смешению времени — рабочего и личного.

Информанты, имеющие опыт взаимодействия с условными иностранными за- казчиками, также говорят о разнице в корпоративной культуре, которая заключает- ся в более эффективном распоряжении рабочим временем на Западе:

есть доска, на которой такая-то задача назначена на меня, у меня есть приблизитель- но два дня на ее разработку. Я ее завершаю, приступлю дальше к следующей задаче. То есть заказчик все понимает, и, соответственно, работать с иностранными заказ- чиками в этом плане намного проще, потому что они сами придерживаются подоб- ного формализма. Понятно, что где-то сроки немножко срываются, какие-то сдвиги бывают, но они, по крайне мере, предсказуемы (ПМА 2: М. 30, разработчик).

Работа в российских компаниях описывается, с другой стороны, как слабо структурированная, что приводит к задержкам сроков: “Зачастую там сначала гово- рят: мы сделаем это за год, в итоге проходит два года без разработки, и все равно не завершен проект, либо какие-то сорванные там планы” (ПМА 2: М. 30, разработ- чик). Практики переработок и присутствия на работе в выходные дни часто воспри- нимаются информантами как некомпетентность сотрудников и компании в целом.

Схожие наблюдения мы находим в интервью с сотрудниками научной лаборато- рии в области информатики одного из университетов Казани. Команда программи- стов выполняет работу для зарубежной ИТ-компании и одновременно проводит ис- следования при поддержке российского гранта. По словам информантов, проектам уделяется равное количество рабочих часов, но временны́е затраты отличаются ка- чественно. Если научные фонды в нашей стране, финансирующие исследования, требуют отчет один раз в конце года, то взаимодействие с зарубежными компаниями строится иначе:

С ними более интенсивная работа, раз в неделю у нас происходит скайп (звонки с по- мощью программы Skype. — Примеч. авт.), и мы сверяем часы, рассказываем о том, что они сделали, что мы сделали. Как это можно дальше куда-то интегрировать, куда дальше двигаться и т.д. То есть тут более динамичная получается работа (ПМА 2: М. 30, старший научный сотрудник).

Корпоративная культура зарубежных компаний открывается российским спе- циалистам в особом рациональном использовании времени, в необходимости “све- рять часы”: получать обратную связь, синхронизировать коммуникацию между со- трудниками.

Новая инфраструктура — новое время. Еще одним сюжетом, в связи с которым возникает тема времени, является работа информантов в новых для Казани офисных пространствах, которые можно назвать “инновационной инфраструктурой”. Под ней понимаются ИТ-парки, технопарк “Идея” и масштабное строительство г. Ин- нополиса, в котором находится одноименный технический университет и который объявлен особой экономической зоной. Эти проекты не только отличаются своим архитектурным обликом, но влекут за собой новый опыт переживания времени. Если знакомые места ассоциируются с рутинными практиками, где время монотон- но и неспешно, то в новом ИТ-парке “все время что-то происходит”: “…сюда по- стоянно кто-то приезжает. Сегодня здесь даже что-то проходит Это просто та- кой постоянный поток, за которым просто невозможно уследить” (ПМА 2: Ж. 24, руководитель проектов). ИТ-парк, построенный в 2009 г., информанты описывали как единственное офисное здание в городе, создающее современные условия для работы. Современность, по их мнению, заключается в особой планировке пространства, наличии красивых лифтов, быстрого интернета и таких мелочей, как вкусный кофе, — все это в результате позволяет иначе воспринимать рабочее время:

…могу сказать, что здесь не чувствуешь какой-то тяжести от рабочего процесса Я спокойно работаю там по 10 часов в сутки, я не напрягаюсь. Мне не сложно, пото- му что мне это нравится, я знаю, что это не завод, да? Здесь все намного демократич- нее, легче, как-то воздушнее, я не знаю, просто атмосфера сама такая (ПМА 2: Ж. 24, руководитель проектов).

Это еще одно подтверждение тому, что привлекательные условия труда побужда- ют сотрудников работать сверх установленных часов и могут приводить к смешению личного и рабочего времени (Hochschild 1997).

Хельсинки–Эспоо (Финляндия): рационализация личного и рабочего времени

Отличительной особенностью интервью с программистами, приехавшими в Фин- ляндию, оказываются их рассуждения о качественно другом образе жизни. Нельзя с уверенностью сказать, что новые ценности и иная рабочая этика становятся целью миграции этой группы специалистов. Скорее, все это они открывают для себя уже после переезда и трудоустройства, а иной образ жизни используют для объяснения мотивов смены местожительства постфактум, “чтобы придать смысл собственному опыту на новом месте” (Shatokhina 2019). Причиной переезда в первую очередь служит высокий уровень зарплат и спрос на навыки и квалификацию информантов за рубе- жом (это является и показателем более развитого технологического рынка).

Большинство специалистов, выбравших Хельсинки или Эспоо, жили в пригра- ничных городах, таких как Санкт-Петербург, Петрозаводск и Мурманск, и уже име- ли контакты в Финляндии. Транснациональная компания “Nokia”, производящая потребительскую электронику и оборудование, была наиболее популярным и зачас- тую первым местом работы информантов в новой стране. Для многих переезд в Финляндию выглядит как наименее рискованный и радикальный вариант мигра- ции за рубеж. Это возможность улучшить качество жизни, не теряя связи с род- ственниками и друзьями. Незначительная географическая удаленность нового места жительства и несущественная разница во времени (один час с Москвой и Петербур- гом) позволяют поддерживать коммуникацию с оставшимися в России:

У нас же в Питере у обоих родители, бабушки, дедушки. Сейчас вот можно сесть — раз, два часа туда на Аллегре и обратно два часа, и все. А вот в Австралию так не съездишь (ПМА 3: М. 33, разработчик).

…я бы не сказал, что я так сильно чувствую, что я из России очень сильно уехал, я че- рез пять часов могу в России оказаться в любое время и в Питер регулярно езжу (ПМА 3: М. 34, разработчик).

Представление о близком расположении двух стран связано с доступностью средств коммуникации.

“Skype”, “ВКонтакте”, в основном это почта, да, иногда по телефону просто позво- нишь. Ну, средств для связи достаточно а жена, она может несколько раз в не- делю поговорить. И даже несколько раз в день в некоторые дни, какие-то вопросы, договориться о чем-то, там, обсудить что-то. Никакой проблемы в этом нет (ПМА 3: М. 35, разработчик).

Информанты говорят о возможности спонтанных, незапланированных недоро- гих звонков домой с помощью мобильных телефонов. Близкое расположение новой страны и временнóе соседство позволяют уделять время семье, что становится одной из причин выбора Финляндии как места жительства.

Оптимизация временны́х ресурсов. В интервью программисты делают особый ак- цент на опыте, связанном с новыми условиями проживания. При сравнении Хель- синки, столицы Финляндии, с российскими мегаполисами информанты подчерки- вают разницу временны́х затрат: “…все очень близко получается. В Питере я помню, там я всегда закладывался на то, чтобы там доехать куда-то — это полтора часа. Это вот все сложить, и такое чувство дискомфорта получается” (ПМА 3: М. 32, продакт- менеджер). Легкость в пересечении городского пространства связана с доступно- стью общественного транспорта и выделением для него линий, в результате чего Хельсинки не воспринимается как столичный город.

Мотив оптимизации временны́х ресурсов виден в описаниях переезда и адапта- ционного периода в новой стране. В качестве примера программисты приводят взаимодействия с местной бюрократией при трудоустройстве, оформлении тамо- женных документов на ввоз машины из России, прохождении учебы для получения водительских прав, определении ребенка в детский сад и т. п. В каждом из этих слу- чаев информанты делают особый акцент на наличии четких и прозрачных правил, которые позволяют эффективно расходовать личное время: “Если правило, то вот так вот оно и будет работать” (ПМА 3: М. 33, разработчик), “…никаких стояний в очередях, гонок с этими бумажками по инстанциям, ничего, то есть это было на- столько приятно по-человечески, что просто слов нет” (ПМА 3: М. 35, разработчик). Кроме того, по мнению информантов, прозрачность и предсказуемость администра- тивных процедур снижают уровень стресса от взаимодействия с чиновниками и службами контроля: “…все решается очень быстро”, “…меньше какого-то беспо- койства” (ПМА 3: М. 34, разработчик), “…тут такая размеренность, определенность и какая-то вот такая расслабленность” (ПМА 3: М. 33, разработчик).

Время рабочее и личное. В Финляндии программисты сталкиваются с корпора- тивной культурой, которая отличается от принятой в российских компаниях:

…пунктуальные — это все, да. То есть у меня были проблемы в первые несколько ме- сяцев работы, что я не сразу на почту отвечал. Несколько раз начальник вызывал на ковер: “Что же у тебя уже полчаса письмо в ящике лежит, а ты не ответил до сих пор?!” “Ой, я забыл почтовый клиент открыть!” Ничего, привык (ПМА 3: М. 33, разработчик).

Затягивать рабочий день или сдвигать его на позднее время, например, начиная работу после полудня, не принято. Также не приветствуются переработки и “авраль- ная работа”: «…очень хорошо помню, что я засиживался на работе очень допоздна. А здесь [в Финляндии] не очень принято сидеть. Раньше приходят, раньше уходят. Нет такого, что “я молодец, я дольше посидел”» (ПМА 3: М. 33, разработчик). Даже при наличии плавающего графика программисты стараются отработать свои часы в отведенное для этого время, поскольку существует четкое деление на время рабо- чее и время личное:

…народ знает, условно говоря, что в шесть вечера детские сады закрываются Если ты говоришь, что я ухожу в полшестого, все совершенно с пониманием отно- сятся. Никаких вопросов ни у кого не возникает. В частности, из-за этого очень просто тут все организуется. Если очень надо, то я могу вечером вылезти в Ин- тернет, взять рабочий компьютер домой, что-то еще делать” (ПМА 3: М. 32, продакт-менеджер).

В случаях международного сотрудничества для синхронизации действий нахо- дится несколько пересекающихся рабочих часов, что позволяет не нарушать при- вычный график и не сдвигать его. Одной из причин строгого соблюдения такого режима является оговоренная контрактом значительная компенсация за сверхуроч- ные часы.

Четкое разделение времени на рабочее и личное формирует представление о бо- лее сбалансированном подходе к жизни и профессиональной деятельности, который привлекает специалистов в страну. Финляндия и — шире — Европа противопостав- ляются в отношении условий занятости другим странам благодаря иному отноше- нию ко времени: “…это, в частности, одна из причин, почему я не очень хотел бы вернуться в Россию. Потому что здесь гораздо проще найти баланс. В Европе. По- чему я не хотел бы поехать, скажем, в Штаты. Потому что здесь гораздо проще най- ти баланс этот вот: между жизнью и работой” (ПМА 3: М. 32, продакт-менеджер).

Соблюдение баланса между личным и рабочим временем — один из способов борьбы с “быстрым капитализмом”, в чем мы видим специфику корпоративной культуры финских компаний. Уважение к чужому времени, оптимизация времени как ресурса становятся отличительными чертами образа жизни российских програм- мистов в Финляндии.

Лондон: от “временного трамплина” к постоянной визе

Лондон — “глобальный” город, где пересекаются потоки капиталов, товаров, технологий и знаний. Российские программисты переезжают туда, чтобы работать в одном из самых высокооплачиваемых секторов мирового ИТ-рынка — в сфере фи- нансов. Здесь сталкиваются и соприсутствуют разные режимы работы: от офисных часов в банках до круглосуточного доступа к рабочему месту и максимально ком- фортных условий труда в технологических корпорациях. Отличительной особенно- стью в обращении со временем программистов в Лондоне становится соотнесение разных темпоральных перспектив, которые определяются контекстами миграции и врéменной занятости, а также практиками локального профессионального сооб- щества.

Миграция — время ожидания. Основная волна профессиональной миграции в Лондон связана с программой привлечения высококвалифицированных специа- листов 2002 г. — Highly Skilled Migrant Program, HSMP (подробнее см.: Земнухова 2015). Изначально условия были таковы, что после четырех лет проживания в Бри- тании программисты могли получить вид на жительство (Indefinite Leave to Remain, ILR), а после пяти — гражданство. По мере реализации программы сроки сдвину- лись на год, превратившись в пять и шесть лет соответственно. Этот период оказы- вается значимым для принятия решения о дальнейшем профессиональном пути: “Пока у меня в Британии нормально, есть планы досидеть здесь до получения по- стоянной визы и гражданства, а там я, может быть, подумаю о смене работы или смене ПМЖ. Там будет уже веселей. Сейчас, конечно, работу менять будет доста- точно сложно” (ПМА 4: М. 32, разработчик).

Время ожидания гражданства воспринимается как этап профессиональной дея- тельности, инвестиция в будущее, а с географической точки зрения — возможность карьеры в новых странах и обстоятельствах. Идея получения британского паспорта часто сопровождается планированием последующей миграции и капитализации мо- бильности:

То есть принципиально, почему нужно гражданство? По простой причине: если ты когда-либо захочешь работать в Европе, Америке, Индии, Китае, особенно в Шан- хае, Австралии, британский паспорт точно не помешает. И в плане свободы передви- жения все то же самое: опять же, с русским они очень хорошо друг друга дополняют. Русский покрывает всю Южную Америку, Казахстан и прочее, а британский покры- вает все остальное. То есть это важно, чтобы потом был выбор (ПМА 4: М. 31, разработчик).

Примечательно прагматичное отношение информантов к британскому паспор- ту как “встроенной” визе, позволяющей не тратить время на оформление дополни- тельных документов. На этапе ожидания географическое расположение Британии воспринимается как преимущество в отношении быстрого перемещения: “…здесь ты можешь сесть в поезд и через два часа ты в Париже” (ПМА 4: М. 39, разработ- чик). Близкая Европа представляется пространством, где время расходуется эффек- тивнее благодаря мобильности.

Таким образом, годы ожидания у приехавших в Лондон программистов оказы- ваются подготовительным этапом в построении дальнейшей профессиональной карьеры, “временным трамплином”. Сначала пяти-, а затем шестилетний период ожидания предполагает относительно стабильную работу и спокойную жизнь на од- ном месте. Для некоторых информантов это становится поводом снять в долгосроч- ную аренду или приобрести жилье или же стать молодыми родителями. Однако для большинства это время, когда можно поменять несколько мест работы и попробо- вать себя в разных проектах, тем самым стремительно повысить свою квалифика- цию, а значит, и конкурентность на глобальном рынке труда.

Время контрактера. Одним из ключевых темпоральных измерений становится режим занятости — либо постоянный, либо временный (контрактный). Постоянная позиция предполагает штатную ставку, стабильную карьеру в компании, полный социальный пакет, ответственность работодателя в отношении правовых и налого- вых аспектов. Такие позиции специалисты занимают преимущественно в ИТ-кор- порациях. И хотя в этом случае они выполняют задачи, диктуемые компанией, при- ветствуется занятость программистов в проектах, которые выбираются ими исклю- чительно из собственных интересов:

Есть 20%-й проект: 80% [рабочего времени] тратишь на свой основной проект, к ко- торому ты приписан, 20% ты тратишь на что угодно. Это может быть какая-то другая задача по текущему проекту, там, задача по другому проекту, то есть может быть свой какой-то проект… а может быть не знаю, поддержка opensource community какого-то в твоей стране (ПМА 4: М. 32, разработчик).

В результате сотрудники ИТ-корпораций имеют возможность на рабочем месте периодически менять свою деятельность, внося в нее значительное разнообразие.

Тем не менее подавляющее большинство российских ИТ-специалистов предпо- читают делать выбор в пользу “контрактера” — вре́менной позиции технического консультанта без социальных гарантий, но с возможностью менять проекты и рабо- тодателей. Такой статус сопровождается самостоятельным решением юридических и бухгалтерских вопросов, рисками длительного безработного периода и необходи- мостью каждый раз подстраиваться под рабочий график новой компании. Вместе с тем контрактная занятость остается наиболее привлекательной с точки зрения до- хода и возможности распоряжаться своим персональным временем:

[Контракты] обычно на два года сразу не предлагают, обычно тебе предлагают на шесть месяцев, потом просто продляют. Есть в этих же командах есть люди, кото- рые на постоянной работе, они там работают годами, просто на много задач им нуж- ны люди, на решение какой-то задачи. Как контрактники делают? Они работают полгода или год, а потом там на несколько месяцев уезжают в отпуск. А когда ты ра- ботаешь постоянно, у тебя в течение года есть предполагаемый отпуск. А если у тебя год контракт, то ты можешь взять отпуск на неделю, но ты за этот отпуск потеряешь такое количество денег, что тебе просто [невыгодно] (ПМА 4: М. 31, разработчик).

Именно контракты позволяют расширять профессиональный опыт за счет ра- боты в мультинациональных командах, накапливать навыки межкультурной комму- никации и при этом избегать карьеры в сфере управления ИТ-проектами. Неопределенности контрактной работы связаны с необходимостью вкладывать дополни- тельные временны́е и финансовые ресурсы в поиск следующего проекта. В целях экономии личного времени программисты обращаются к рекрутинговым агент- ствам, которые особенно популярны в Лондоне:

Система здесь такая, что здесь есть куча организаций рекрутинговые агентства. Ты на них выходишь, попадаешь на какую-то вакансию, они говорят: “Ой, как заме- чательно! А давайте мы сейчас проведем вам тестик технический, давайте посмотрим, что вы умеете”, — и потом начинают тебе сами слать вакансии (ПМА 4: М. 31, разработчик).

Они стыкуют спрос и предложение, обеспечивая постоянный поток и ротацию вре́менных работников и освобождая им личное время.

Точки синхронизации. Поскольку большинство русскоязычных программистов в Лондоне находятся в схожих условиях ожидания визы и вре́менной занятости, отличают и объединяют этих специалистов практики использования личного вре- мени, которые тесно связаны с локальным профессиональным сообществом. Со- вместные ланчи русскоговорящих сотрудников разных банков стали узнаваемыми повседневными практиками: “…на обед выходили конкретно этой компанией все время… В [другом] банке то же самое, еще до того, как я туда устроился, они хо- дили к нам на обеды из [другого] банка, потому что были знакомые знакомых, и, когда перешел туда, соответственно, тоже к ним влился” (ПМА 4: М. 31, разра- ботчик). Эта традиция была инициирована коллегами-программистами изначаль- но для “своих”, а через несколько лет место (и время) встречи стало точкой при- тяжения как бывших сотрудников этого банка, так и вновь прибывающих русско- язычных коллег. Другая подобная ИТ-традиция — это еженедельные встречи в одно и то же время в одном и том же месте на протяжении уже более десяти лет. Сохранять и поддерживать практики локального сообщества позволяют географи- ческая близость и концентрация ИТ-специалистов в двух ключевых финансовых районах Лондона. Для некоторых программистов эти встречи становятся “якоря- ми” стабильности и необходимым элементом рутины: “Формат очень расслаблен- ный. На эту встречу я уже не помню, как я туда попал, знаешь, с тех пор как… при- выкаешь к чему-то, оно как будто всегда в твоей жизни было и все” (ПМА 4: М. 28, системный администратор). Подобные точки синхронизации стали ключевой характеристикой русскоязычных профессионалов в Лондоне и неотъемлемой частью жизни иммигрантов-контрактеров, они способствуют укреплению соци- альных сетей приезжих ИТ-специалистов. В условиях гибкой занятости такое кол- лективное времяпрепровождение требует значительных индивидуальных усилий и координации личных графиков, потому приобретает дополнительный символи- ческий смысл.

* * *

В каждом из рассмотренных кейсов мы можем выявить универсальные и локаль- ные представления о времени. Лейтмотивом биографических интервью с ИТ-спе- циалистами стала необходимость постоянного развития карьеры, которую програм- мисты выстраивают исходя из собственного понимания эффективного использова- ния времени7. “Эффективность” подразумевает гибкость в обращении со временем и географическую мобильность.

Представление о рабочем времени как ускоряющемся и характерные прак- тики — многозадачность, компрессия времени, смещение графиков работы, а также переработки — становятся средством карьерных и профессиональных достижений. Это отражается в коротком горизонте планирования и самостоятельном выборе ре- жима деятельности, т. е. наиболее выгодных условий для дальнейшего развития и продвижения.

Использование возможностей настраивания графика и переработок — личная стратегия эффективности в конкретных экономических условиях. На примере кей- сов Лондона и Владивостока мы можем предположить, что гибкая занятость и не- нормированный рабочий день, скорее, характерны для ситуации высокой конкурен- ции. В поиске лучших шансов информанты выбирают непривычные для региона форматы профессиональной деятельности и жертвуют своими сложившимися гра- фиками, подстраиваясь под “чужое” время заказчика. В наиболее радикальных ва- риантах специалисты, занятые в аутсорс-проектах, работают в режиме, который принято называть “виртуальной миграцией” (Aneesh 2006). Исключение составляют случаи промышленной разработки, в которых крупные компании берут на себя за- дачу согласования и синхронизации графиков.

Выбор направления миграции определяется возможностями конкретного места и условиями трудоустройства, такими как участие в передовых проектах и разнооб- разие вариантов занятости. Представление о месте в рамках “географии возможно- стей” стирает в воображении информантов границы между странами, сглаживает их реальную территориальную удаленность и выводит на первый план быстроту пере- мещений. Близкое расположение по отношению к другим странам (в комплексе с развитой транспортной инфраструктурой и безбарьерной мобильностью) стано- вится аргументом в выборе направления миграции.

Однако общекультурные и разделяемые ИТ-специалистами представления о скорости, насыщенности и ускорении не всегда столь однозначно находят эмпи- рическое подтверждение. Географическая мобильность и темпоральная гибкость оказываются не единственно возможными стратегиями выстраивания профессио- нальной карьеры: мы находим и ситуативную вариативность решений при распре- делении личного и рабочего времени, и структурирование времени на рабочем месте.

Материалы интервью позволяют проследить, где излишняя гибкость занятости перестает быть преимуществом и нуждается в упорядоченности: в распоряжении временем она может приводить к трудностям в синхронизации работы всей коман- ды и получении контролируемого результата. В качестве альтернативы мобильности программисты могут выбирать стабильное трудоустройство в одной компании, чет- кие графики работы и разделение времени на рабочее и личное.

В ответ на глобальное ускорение и интенсивную мобильность, которые счита- ются общепрофессиональной нормой, информанты намеренно ищут возможности выстраивать карьеру с учетом баланса рабочего и личного времени. Наряду с выбо- ром гибкого графика они готовы высвобождать время для досуговых практик, кото- рые структурируют рабочее и личное время. Намеренный уход от ускорения — одна из ответных тенденций “быстрому капитализму” (Wajcman 2015) — находит свое эм- пирическое подтверждение в профессиональной среде ИТ-специалистов. Таким образом, вариативность практик обращения со временем во многом зависит от пред- ставлений об эффективном его использовании, разделяемых в конкретных социо- культурных контекстах.

Благодарности

Авторы выражают благодарность редакторам подборки за помощь в подготовке статьи и Лю- баве Шатохиной за предоставленные полевые материалы. А.Ю. Контарева благодарит Евро- пейский университет в Санкт-Петербурге и программу Фулбрайта для аспирантов за под- держку в написании статьи.