Нартовский эпос — выдающийся памятник духовной культуры народов Кавказа (абхазов, адыгейцев, балкарцев, ингушей, кабардинцев, карачаевцев, осетин и др.) — на протяжении многих веков бережно сохранялся в устной народной тра- диции талантливыми сказителями и передавался в семьях из поколения в поколе- ние. Только около двух столетий назад героические сказания о нартах благодаря тру- дам русских и западных ученых, а затем представителей национальной интеллиген- ции вышли за пределы традиционной сферы бытования и стали известны в России и Европе.

Осетинская Нартиада является одним из самых сюжетно богатых и масштабных национальных вариантов народного героического эпоса. Планомерная работа по ее собиранию и изучению началась со второй половины XIX в. Результаты деятельности нескольких поколений ученых и энтузиастов-любителей, занимавшихся записью, обработкой и публикацией текстов Нартиады, в свое время подводились в отече- ственной историографии (Абаев 1945; Калоев 1957; Гаглойти 1977). Деятельность по выявлению и публикации героических сказаний продолжается и сегодня (Алиева 2012; Гостиева 2017). Реализуются новые проекты издания осетинского нартовского эпоса как на языке оригинала, так и на других языках. Поэтому полный обзор темы не представляется возможным. Предлагаемая статья ставит целью проследить этапы записи, систематизации и издания эпоса осетин в историко-культурном и политиче- ском контекстах и отметить основные современные тенденции в анализе темы. Первое известное письменное упоминание о бытовании героических сказаний у осетин относится к концу XVIII в. Оно принадлежит офицеру русской армии Леонтию Леонтьевичу Штедеру1, в 1781 г. побывавшему в горных районах Осетии (Штедер 2016). В 1796 г. в журнале “Neue Nordische Beyträge” был напечатан его “Дневник пу- тешествия из пограничной крепости Моздок во внутренние местности Кавказа, пред- принятого в 1781 году”, включавший интересные зарисовки быта и культуры авто- хтонных народов. В заметках об истории оссов (грузинское название осетин в средние века. — И.Ц.) автор отмечал, что она состоит главным образом “из сказок, песен о ге- роях и темных традиций” (Там же: 54). Услышанные в Дигорском ущелье Северной Осетии древние сказания Штедер назвал “сагой”, а ее героев — “рыцарями”, которых “горцы воспевали еще в своих песнях о героях” (Там же: 109–110).

Следующее свидетельство о существовании осетинского героического эпоса принадлежит знаменитому ориенталисту и путешественнику Юлиусу Клапроту. В первой части двухтомного труда “Путешествие на Кавказ и в Грузию, предприня- тое в 1807–1808 годах”, изданного в Берлине в 1812 г., автор, упоминая о реке Уруп, притоке Кубани, писал: “У этой реки была видимо старая крепость, именуемая в осетинской героической саге Уарп-Фидар (крепость Уарп), которая была удиви- тельным образом завоевана героем Батерасом, сыном Хамица. Он велел зарядить собою пушку и выстрелить в крепость” (см.: Абаев 1990: 7). Ценность свидетельства Клапрота состояла в том, что в нем впервые упоминались имена героев древних ска- заний: Батрадза и Хамыца. Во французском издании своего труда, помимо отмечен- ных выше имен знаменитых эпических героев осетин, автор приводил и другие име- на — Созырыко, Сослан и т.д. 2

О бытовании среди осетин нартовских сказаний в 1843 г. писал академик А.М. Шегрен:

Между осетинами есть много сказочников, рассказывающих о подвигах жившего в древности народа Нарт; Нарты эти и земля, где они теперь живут, почитаются за святых; легенд о разных витязях из народа Нарт очень много, их рассказывают при всяком стечении народа, и теперь самые легенды и рассказчики получили название Нартов… Я теперь приступил к собиранию легенд о Нартах; быть может, они пояснят историю осетин и их соседей (Шегрен 1998: 59–60).

Приведенный выше отрывок из статьи А.М. Шегрена “Религиозные обряды осе- тин, ингушей и их соплеменников при разных случаях” в контексте рассматрива- емого вопроса заслуживает внимания, на наш взгляд, по двум причинам: во-первых, в нем впервые приведено общее наименование героев эпических сказаний — “Нар- ты” и, во-вторых, это первая русскоязычная публикация, содержащая информацию о существовании сказаний у осетин.

После завершения Кавказской войны важнейшей задачей объединительной по- литики российского правительства являлось активное вовлечение народов Север- ного Кавказа в единое административно-территориальное, хозяйственно-экономи- ческое, социально-политическое пространство страны. Эффективное управление “неспокойным” краем и успех реализации интегративных планов во многом зави- сели от включенности в эти процессы населения, “по численности почти миллион- ного, живущего при своеобразных и разнороднейших условиях местности, и хотя обозначаемого общим именем — горцев, однако весьма разнохарактерного, разно- обычного и разноязычного” (Предисловие 1868: I).

Формирование системы государственного управления северокавказским регио- ном, налаживание и установление конструктивного диалога метрополии с горскими народами в соответствии с политической установкой на обеспечение общегосудар- ственного единства, преодолевающего социокультурную дробность империи, и со- здание единой “общерусской народности” (Кобахидзе 2016: 224) требовали знания специфики общественного устройства, культуры, быта, психологии северокавказ- ских народов.

Для достижения имперских целей российское правительство активно привлека- ло научные ресурсы, использовало творческий потенциал представителей нацио- нальной интеллигенции. Этим задачам с конца 1860-х годов служили периодические научные журналы и сборники (“Сборник сведений о кавказских горцах”, 1868– 1881; “Сборник сведений о Кавказе”, 1871–1885; “Сборник материалов для описа- ния местностей и племен Кавказа”, 1881–1915, 1926, 1929; “Кавказский сборник”, 1876–1912). Их издание велось с разрешения Главнокомандующего Кавказской Ар- мией при Кавказском Горском Управлении. Публиковавшиеся в них исследования и материалы об истории, обычаях и традициях, повседневной жизни кавказских на- родов должны были послужить информативным источником и средством для более близкого знакомства с малоизвестным “неспокойным краем” и обеспечить создание “прочного фундамента”, на котором бы возводилось такое же “прочное здание зна- комства с горцами” (Предисловие 1868: III).

Об интересе не только научном, но и “гражданственном, практическом” писали составители первого выпуска “Сборника сведений о кавказских горцах” (1868):

Горцы, волей-неволей, перерождаются; из заклятых врагов наших они становятся нашими согражданами, нашими близкими братьями: кому же, как не нам, пойти к ним на радушную встречу? Для них открывается новый строй понятий и житейских отношений; для них наступила пора знакомства с светлым и широким миром евро- пейской жизни: но вместе с этим и для нас открылся замкнутый в себе, своеобразный мир, с особым складом домашних и общественных отношений, который, так или иначе, мы должны приблизить к общему складу нашей жизни, чтобы между ним и нами не оставалось разлада (Сборник 1868: II).

Представители русской науки и культуры, а вслед за ними пока еще немного- численные кадры национальной интеллигенции активно вовлекались в изучение Северного Кавказа — края, разнообразного и перспективного в природно-геогра- фическом, хозяйственно-экономическом и военно-политическом отношениях. Од- ним из направлений этой деятельности было исследование истории и культуры кав- казских народов, в частности собирание и издание материалов по этнографии и фольклору, особое место среди которых заняли героические нартовские сказания. Первые связные публикации осетинского нартовского эпоса относятся к 1860-м го- дам. В 1863 г. в Бюллетене Императорской Академии наук академиком А.А. Шиф- нером были опубликованы “Textes ossèths” (“Осетинские тексты”). Среди них — сказание “Хвалебная песнь маленькому Батырадзу, Хамыцеву сыну”. Через четыре года в том же бюллетене в следующей публикации автора “Contes et légendes ossètes” (“Осетинские сказки и предания”) было приведено еще одно сказание — “Хвалеб- ная песнь в честь нарта Урызмага”. Оба текста были представлены в записи учителя Тифлисской семинарии Василия Цораева. Первый текст состоял, по существу, из нескольких сказаний из цикла Батраза, тематически объединенных автором в одно целое. Второй — из двух тесно связанных частей: сказания о том, как Урызмаг спас нартов от голода, и сказания о безымянном сыне Урызмага, случайно убитом отцом. В 1868 г. вместе с другими фольклорными материалами эти тексты на осетинском языке с параллельным переводом на русский язык и с комментариями академика А.А. Шифнера были напечатаны в “Записках Академии наук” под общим названием “Осетинские тексты, собранные Дан. Чонкадзе и Вас. Цораевым”3. Появление “Осетинских текстов” привлекло большое внимание ученого сооб- щества и энтузиастов-любителей к устному народному творчеству осетин. Особый интерес вызвали нартовские сказания. Вслед за А. Шифнером к собиранию эпиче- ского наследия осетин обратился В.Б. Пфаф. Он не являлся профессиональным эт- нографом или фольклористом. В целом специалисты довольно критично относи- лись к научным штудиям Пфафа, но в то же время достаточно высоко оценивали записанные им материалы по Нартиаде4. Как отмечал лингвист и нартовед В.И. Аба- ев, “…чуждый какого-либо строгого научного метода, склонный увлекаться малооб- основанными теориями собственного изготовления, он привлекал однако своим живым интересом и любовью к изучаемому предмету и энтузиазмом, с каким пре- одолевал немалые в то время трудности, путешествуя по Осетии и собирая материал по истории, обычному праву, эпосу осетин” (Абаев 1945: 12).

В самой Осетии начало систематического собирания и популяризации нартов- ского эпоса связано с именами видных представителей национальной интеллиген- ции второй половины XIX в. Джантемира и Гацыра Шанаевых. На протяжении мно- гих лет, посещая самые отдаленные уголки горного края, они кропотливо собирали, записывали произведения устного народного творчества в изложении сказителей. Шанаевым принадлежат и одни из первых публикаций героических сказаний. В 1870-е годы в трех выпусках “Сборника сведений о кавказских горцах” были опуб- ликованы тексты, записанные и переведенные ими на русский язык5. По словам Дж. Шанаева, при выборе сказаний для публикации он выделял те из них, которые “более других популярны” и представляют интерес “по отношению к фактам исто- рическим и бытовым”. При этом он старался привести о каждом из главных героев эпоса хотя бы одно сказание, “чтобы этим дать возможность судить о характере и сущности нартовских сказаний вообще” (Шанаев 1871). Записи братьев Шанаевых в осетинских оригиналах не сохранились. Однако для нартоведов этот факт не сни- жает научной ценности опубликованных текстов. Тем более что сопоставительный анализ разных вариантов сказаний подтверждает практически аутентичный характер переводов Дж. Шанаева, который отмечал в кратком предисловии к опубликован- ным материалам, что при переводе на русский придерживался правила “передавать сказания как можно ближе к подлиннику” (Там же: 1).

В целом опубликованные материалы значительно расширяли представление о сюжетном многообразии осетинских сказаний и свидетельствовали о насыщенно- сти их мифологическим материалом, что является одной из характерных черт геро- ического эпоса осетин. Бескорыстный и плодотворный труд Шанаевых — пионеров записи эпических сказаний в Осетии — был отмечен их последователями. “Не оце- нивая, быть может, в полной мере значение проводимой ими работы, — писал В.И. Абаев, — руководимые не столько научными соображениями, сколько ин- стинктивным сознанием важности и ценности фиксации того, что творит народ, они сделали большое дело — дали нам наиболее ранние записи популярнейших сю- жетов нартовского эпоса” (Абаев 1945: 12).

Поистине неоценимый вклад в изучение истории и культуры осетин внес один из основоположников научного кавказоведения — Всеволод Федорович Миллер. Ему принадлежит особая заслуга не только в исследовании, но и в собирании и пуб- ликации осетинских сказаний. В первой части трехчастных “Осетинских этюдов”, изданных в 1880-х годах и принесших ученому мировую известность, были помеще- ны осетинские фольклорные тексты, большую часть которых составляли сказания о нартах на языке оригинала (сказания из цикла Батрадза, а также о Созырыко, об Аркызовом зубе Хамыца, о рождении Сатáны, о Сослане и Урызмаге и др.). Они сопровождались русским переводом и были снабжены ценными комментариями ав- тора. Сказание о безымянном сыне Урызмага в качестве образца языка южных осе- тин ученый поместил в третьей части “Осетинских этюдов”6. В.Ф. Миллер неоднократно посещал Осетию с научно-исследовательской целью. Собирая материалы по этнографии, фольклору, языку осетин в 1880-е го- ды — начале XX в., он неизменно опирался на энтузиазм многих представителей на- циональной интеллигенции, проявлявших большой интерес к истории и культурно- му наследию своего народа (Гостиева 2008: 45). Результатом их подвижнической деятельности было накопление и систематизация большого объема материалов устного народного творчества осетин, в т.ч. сказаний о нартах, частью опубликованных в дореволюционной периодической печати и вышедших отдельными изданиями. Так, в сборнике “Дигорские сказания по записям И.Т. Собиева, К.С. Гарданова и С.А. Туккаева с переводом и примечаниями Вс. Миллера”7 представлены два су- губо нартовских сказания: о Сослане и Бораеве Бурафарнуге. Но некоторые мотивы и отдельные атрибуты эпоса (упоминание чаши Уацамонга, нартского коня Арфана и др.) встречались и в других текстах, помещенных в книге. В 1911 г. в небольшом сборнике фольклорных произведений на дигорском диалекте осетинского языка, составленном исследователем и художником М. Тугановым8, была помещена “Песнь о нарте Ацамазе”, считающаяся “одной из жемчужин осетинской народной поэзии” (Абаев 1939: 91). Издание было интересно и тем, что представляло первый опыт иллюстрирования героического нартовского эпоса, осуществленного автором. Еще ранее, в 1889 г., в “Сборнике материалов для описания местностей и племен Кавказа” было опубликовано несколько нартовских сказаний в русском переводе А. Кайтмазова9. Фольклористы отмечали большое тщание и ответственность, с ко- торым автор подходил к их переводу на русский язык, благодаря чему содержание текстов не искажалось даже при обратном переводе (Дзагуров 1925: 525).

Первая обширная публикация осетинского эпоса в Европе специалистами при- писывается Х. Хюбшманну. В 1887 г. в Лейпциге в его переводе были опубликованы тексты сказаний из первой части “Осетинских этюдов” В.Ф. Миллера. Переводу предшествовало подробное авторское предисловие о нартах (Абаев 1945: 14). На бо- лее широкий круг читателей были рассчитаны “Кавказские сказки” А. Дирра, из- данные в начале 1920-х годов на немецком и английском языках. Они включали 84 фольклорных текста (сказки, басни, сказания о Прометее, Полифеме и др.) в ху- дожественной интерпретации, в т.ч. 12 сказаний о нартовских героях, частью поза- имствованных у Миллера. Пять из них рассказывали о Батразе, остальные о Сосла- не, Урузмаге, Сатáне, Хамыце, Эцемее и Быценон10. В начале XX в. литературной обработкой и изданием сказаний занимался и немецкий писатель В.Я. Икскуль (см. подр.: Гаглойти 1977: 121–123).

Переломным этапом в нартоведении стали 1920–1930-е годы, характеризовав- шиеся, в частности, повышением роли французской научной школы в изучении эпического наследия кавказских народов. В решающей степени эти изменения были связаны с деятельностью выдающегося мифолога и лингвиста Жоржа Дюмезиля. Его книга “Легенды о нартах”11 далеко превзошла по объему и значению прежние публикации текстов эпоса в зарубежной печати. Она представляла собой француз- ский перевод или резюме почти всех опубликованных до 1930 г. на русском языке или с русским переводом нартовских сказаний, не только осетинских, но и кабар- динских, черкесских, балкарских и карачаевских, чеченских и ингушских. Работа Дюмезиля вызвала живейший интерес исследователей эпоса (см.: Абаев 1945: 14) уже потому, что она являла собой первый опыт систематизации сказаний. Ученый вы- делил три главных цикла: 1) Урузмаг и Сатáна, 2) Созруко (Сослан), 3) Хамыц и Бат- раз. Остальные сказания объединялись под общей рубрикой “Второстепенные герои и менее значительные подвиги”. Ценность книги повышали пять мифологических этюдов, приложенных автором к работе. Несомненный научный интерес представ- ляли опубликованные в начале 1930-х годов венгерским языковедом и этнографом Б. Мункачи тексты осетинского фольклора на немецком языке. Они были записаны исследователем в 1918 г. со слов осетин, попавших в плен во время Первой мировой войны12.

В отечественной науке качественно новый этап в исследовании, определении места и роли устного народного творчества в общественной жизни страны начался в советский период. В фольклористике 1920–1940-е годы стали временем, когда уст- ное народное творчество, включая нартовский эпос, вышло из сфер сугубо научно-познавательных, культурно-просветительских в область политического, идеологи- ческого применения. Эпоха форсированной модернизации требовала героев, спо- собных реализовать грандиозные задачи социалистического переустройства общества. Советское государство целенаправленно привлекало эпос в качестве ин- струмента воспитания человека новой “социалистической формации”. Накануне Второй мировой войны такой специфический функциональный подход к народно- му эпическому наследию на государственном уровне усилился в связи с потреб- ностью и возможностью использования его потенциала в пропагандистских целях. Так, на Северном Кавказе особенно выделялись персонажи эпоса в статусе героев. В литературе для детей и юношества популяризировались именно герои Нартиады. Они служили образцами мужества, стойкости, свободолюбия, патриотизма, самоот- речения во имя высокой цели. Завет нартов “лучше смерть, чем позор” должен был вдохновлять все поколения на героические подвиги, самоотверженность, бесстра- шие и непримиримость к врагам.

Политико-идеологическая актуализация культурного наследия народов СССР в соответствии с запросами времени интенсифицировала сбор и обработку фоль- клорного материала, в т.ч. героических нартовских сказаний. В 1920-е годы и непо- средственно накануне войны в Северной Осетии благодаря деятельности членов Ис- торико-филологического общества, а затем научных сотрудников Осетинского на- учно-исследовательского института краеведения (Ц. Амбалова, М. Гарданова, Г. Дзагурова, К. Казбекова и др.) были изданы пять выпусков “Памятников народ- ного творчества осетин” (далее — ПНТО)13. Опубликованные материалы охватыва- ли почти все фольклорные жанры и были представлены на обоих диалектах осетин- ского языка (с параллельным русским переводом) и снабжены авторскими приме- чаниями и комментариями (Хамицаева 2005: 68). Для эпосоведов особый интерес представляет первый выпуск ПНТО (1925), включающий тексты нартовских сказа- ний. Всего же в предвоенные выпуски ПНТО, по нашим подсчетам, было включено 100 героических сказаний. Почти все они были записаны еще в конце XIX — начале XX в. со слов известных сказителей и знатоков народного творчества (Кертиби Ке- трибиева, Баззе Колоева, Инала Баззиева, Басила Урумова, Дебола Баскаева, Гаппо Дзуггоева и др.) и представляли практически все сюжеты и имена осетинского нар- товского эпоса.

Параллельно велась собирательская и публикационная работа в Южной Осетии. В 1929–1930 гг. вышли в свет три выпуска “Памятников Юго-Осетинского фоль- клора” на осетинском языке, объединенных затем в один сборник. Книга включала югоосетинские варианты 44 сказаний в изложении народных сказителей Кудза Джу- соева, Андо Наниева, Левана Бегизова, Яши Гаглоева, Дзагко Губаева и др.14 Среди нартоведов образцом научной публикации эпоса признаны 10 нартовских сказаний, записанных В. Абаевым в Южной Осетии со слов певца Илико Маргиева. Сказания сопровождались точной паспортизацией и русским переводом и были снабжены фи- лологическим и историко-этнографическим комментариями (Абаев 1939). В конце 1930-х годов руководство страны в рамках вышеозначенного идеологи- ческого курса инициировало на страницах периодической печати пропагандистскую дискуссию о роли фольклора в развитии национальных культур. Статьи и отклики на указанную тему появились и в региональной периодике. В июне 1939 г. в респуб- ликанской газете “Социалистическая Осетия” было опубликовано письмо осетин- ских писателей А. Коцоева и Г. Плиева с призывом собирать произведения устного народного творчества. Обращение писателей было воспринято в обществе с боль- шим энтузиазмом. Его поддержали ведущие фольклористы страны. “Осетинский фольклор, — писал академик Ю. Соколов, — один из самых богатых и древних в мире. Нартовские сказания — материал для истории очень многих народов, мате- риал для понимания древнейшей стадии в развитии человеческой культуры”. Он рекомендовал “привести в полный порядок фольклорные архивы, имеющиеся в Се- веро-Осетинском НИИ, произвести их научно-критический разбор и отбор, орга- низовать дополнительные экспедиции на места и подготовить, наконец, к печати тома осетинского фольклора, древнего и нового, песенного и прозаического” (Ха- мицаева 2005: 58).

На основании постановления бюро обкома ВКП(б) и СНК СО АССР от 4 ноя- бря 1940 г. в Северной Осетии был создан Республиканский правительственный нартовский комитет “по организации сбора материалов, обработке и подготовке из- дания нартовских сказаний” (ГАНИ РСО-А: Л. 9). О политической значимости об- суждаемого вопроса свидетельствовал состав Нартовского комитета. В него вошли секретари обкома ВКП(б), председатель Верховного Совета СО АССР, народные комиссары Наркоматов внутренних дел и просвещения, другие представители пар- тийно-советской номенклатуры. Председателем комитета был назначен председа- тель СНК республики К.Д. Кулов. Из 26 членов комитета лишь 11 человек представ- ляли научную и творческую интеллигенцию, которая непосредственно занималась сбором, систематизацией и подготовкой сказаний к изданию (Там же: Л. 10).

В планах Нартовского комитета в Северной Осетии на 1941–1942 гг. значились подготовка и издание осетинского нартовского эпоса в двух томах, а также однотом- ников сказаний в стихах на русском и осетинском языках при участии Союза совет- ских писателей СССР и Гослитиздата РСФСР. Руководство Северо-Осетинской АССР просило ЦК ВКП(б) и СНК СССР ассигновать на эти мероприятия в 1941 г. 550 тыс. руб. (Там же: Л. 9)

Нартовский комитет с соответствующими функциями был создан и в Юго-Осе- тинской автономной области. Практическая деятельность осуществлялась на базе Северо-Осетинского и Юго-Осетинского научно-исследовательских институтов. Было сформировано около полутора десятка бригад по 2–3 человека. Они объеди- нили работу ведущих ученых, писателей, художников: В. Абаева, Х. Ардасенова, С. Бритаева, И. Джанаева, З. Ванеева, И. Качмазова, Д. Мамсурова, Г. Плиева, Х. Плиева, Л. Семенова, Б. Скитского, М. Туганова, А. Хохова, Р. Чочиева и др. В течение первого полугодия 1941 г. участники бригад совершили десятки экспеди- ционных поездок в горные и равнинные села Осетии. Местные органы власти были обязаны оказывать им всяческое содействие. Повсеместно в районах создавались собственные Комитеты по организации сбора сказаний. К работе активно привле- кались сельская интеллигенция, школьники. Участники бригад не только записы- вали нартовские сказания, но и собирали музыкально-хореографический фольклор, связанный с Нартиадой (Подготовка 1941).

О большой идейно-политической значимости, придававшейся этой работе, сви- детельствовала публикационная активность средств массовой информации. Только за первые два месяца 1941 г. на страницах республиканских и районных газет Север- ной Осетии (“Социалистическая Осетия”, “Растдзинад” [“Правда”], “Сталинон- дзырд” [“Сталинское слово”], “Сурх Дигора” [“Красная Дигория”] и др.) автором выявлено более трех десятков выступлений партийно-советских руководителей, на- учной и творческой интеллигенции по вопросам сбора и публикации героических сказаний осетин.

Кропотливая работа не была прервана даже с началом войны. В самый разгар боевых действий на Северном Кавказе в 1942 г. в Сталинире, столице Южной Осе- тии, нартовские сказания были изданы в стихотворном переложении на языке ори- гинала в грузинской графике. В собирании, записи и литературной обработке текс- тов участвовал народный сказитель Борис Андиев и большой коллектив ученых и писателей, в числе которых были Э. Багаев, З. Ванеев, И. Качмазов, Х. Плиев, П. Санакоев, М. Туганов, Р. Чочиев, М. Шавлохов. Иллюстрировал издание худож- ник Махарбек Туганов. Через два года небольшая книга с 11 нартовскими сказаниями вышла в Москве в русском переводе и со вступительной статьей Валентины Дынник15.

В Северной Осетии к концу 1941 г. на основе записей, сделанных в ходе экспе- диционных поездок, а также материалов, извлеченных из рукописных фондов архи- ва Северо-Осетинского НИИ, и ранее опубликованных источников было собрано более 160 авторских листов текстов нартских сказаний. Из них для научного издания было отобрано 150 авторских листов и подготовлен сводный текст сказаний в лите- ратурной обработке (около 30 п.л.) (Цориева 2013: 113–114).

Война отсрочила публикацию текстов сказаний. Только в декабре 1946 г. кол- лективный труд фольклористов, лингвистов, писателей увенчался выходом в свет первого сводного прозаического текста сказаний о нартах на осетинском языке в ил- люстрациях и художественном оформлении А.-Г. Хохова (“Нарты кадджытæ”). Это событие получило огромный общественный резонанс как в Южной, так и Северной Осетии16. Спустя два года сводный текст сказаний уже в русском переводе Ю. Либе- динского и с иллюстрациями М. Туганова был напечатан Госиздатом Северо-Осе- тинской АССР; в 1949 г. он вышел в издательстве “Советский писатель”. Тогда же в переводе В. Дынник белыми стихами “Нартские сказания” были опубликованы в Москве в Гослитиздате.

В конце 1940-х годов сборники сказаний еще не раз издавались в прозе и стихах на осетинском, русском, грузинском и других языках. Однако в начале 1950-х годов исследовательская и публикационная активность издателей нартовского эпоса за- метно снизилась. Одной из главных причин ослабления внимания к эпосу в тот пе- риод являлась, на наш взгляд, кардинальная послевоенная переоценка роли культур “малых народов”. Идеологическая ориентация в стране-победительнице на рубеже 1940–1950-х годов на роль русского народа как наиболее выдающейся нации из всех наций, входящих в состав Советского Союза, внесшего основной вклад в победу в Великой Отечественной войне, отодвинула на второй план многие исследователь- ские проекты, связанные с популяризацией истории и культуры отдельных малочи- сленных народов.

Лишь с середины 1950-х годов в государственной культурной политике наблю- дается очередной поворот в поддержку культур малых народов. В этот период “во всесоюзной фольклористике благодаря усилиям ученых-специалистов и культурной общественности, поддержанным и партийным руководством страны, и Президиу- мом АН СССР, развернулось и стало одним из главных направлений крупномас- штабное и координированное изучение эпического наследия” (Алиева 2012: 6–7). В июне 1954 г. в Москве состоялось Всесоюзное совещание по вопросам изучения эпоса народов СССР, организованное Институтом мировой литературы и Институ- том востоковедения АН СССР. На нем были определены основные исследователь- ские задачи в области изучения эпического наследия народов СССР. В соответствии с решениями научного форума в 1956 г. в столице Северной Осетии ИМЛИ со- вместно с Северо-Осетинским научно-исследовательским институтом было прове- дено совещание по нартовскому эпосу. В качестве одной из важнейших задач оно определило сбор, обработку и издание материалов эпоса, в т. ч. в планируемой ака- демической серии “Эпос народов СССР” (Абаев и др. 1957: 230)17. В истории рассматриваемого нами вопроса важную роль сыграли решения Всесоюзного совещания по проблемам изучения и публикации эпоса народов СССР (Москва, ноябрь 1958 г.). На совещании были представлены тезисы “Об ос- новных принципах собирания и научной публикации эпоса народов СССР”, под- готовленные под эгидой научного совета по фольклору АН СССР под руковод- ством академика И.А. Орбели для выработки единой инструкции. Тезисы были положены в основу разработанных и изданных после совещания методических указаний. В них были сформулированы правила записи, хранения, текстологической подготовки к изданию эпических памятников и научного аппарата к ним (Алиева 2012: 8, 10).

В рамках методических указаний осуществлялась вся работа по собиранию, записи и публикации эпических текстов, в т.ч. Нартиады. В 1960–1980-е годы в ходе фольклорных экспедиций по сельским районам Северной и Южной Осетии шло накопление текстов народного творчества. Однако следует иметь в виду, что к сере- дине XX в. институт сказителей практически исчез. Остались пересказчики отдель- ных эпизодов стилизованных, усеченных вариантов сказаний. Поэтому нартоведы наряду с экспедиционной деятельностью и разработкой общетеоретических вопро- сов скрупулезно занимались выявлением, обработкой и изданием ранее опублико- ванных, а также отложившихся в архивных фондах записей сказаний18.

Осетинские сказания издавались и на иностранных языках. В 1965 г. в Париже в издательстве Галлимар напечатали “Le Livre des Héros: legends sur les Nartes” (“Книга героев: легенды о нартах”) в переводе и с подробным предисловием Ж. Дю- мезиля19. В основу французского издания был положен прозаический сводный текст 1946 г. Книга представляла собой не научное, а литературно-художественное изда- ние. Тем не менее к каждому сказанию автор давал свои комментарии, объяснения непонятных слов и выражений, а также ссылки на ранее изданные варианты как на осетинском языке, так и на языках других народов Северного Кавказа. Это явля- лось несомненным достоинством издания. В книге было сохранено циклическое строение, включены основные циклы эпоса (“Уархаг и его сыновья”, “Урузмаг и Сатáна”, “Сослан”, “Сырдон”, “Хамыц и Батрадз”) и отдельные сказания.

Традицию литературно-художественных изданий в 1980-е годы продолжила Ева Малиева-Франева, переведя на словацкий язык осетинские сказания о нартах. Сборник, составленный на основе осетинского и русского вариантов сводного тек- ста эпоса 1946 и 1948 гг., был издан в Братиславе в издательстве “Младе лета” в 1983 г. Еще одна книга “Нарты — сыновья солнца” уже в немецком переводе вы- шла в свет в 1985 г. Составителем и автором перевода выступил Андрей Сикоев, представивший основных героев эпоса: Дзерассу, Сатáну, Урузмага, Сослана, Ба- традза и др.20

Возвращаясь к отечественным изданиям осетинской Нартиады, отметим, что к 1970-м годам в фольклористике прочно утвердилось мнение о том, что эпос кав- казских народов, подобно типологически во многом сходному с ним карело-фин- скому эпосу, не представляет собой сложившейся эпопеи (Алиева 2012: 14). Опро- вергнуть эту точку зрения взялся филолог и нартовед К.Ц. Гутиев. Вопреки обще- принятому мнению, эпос представлялся ученому “монолитным и цельным, а не застывшим где-то на стадии циклизации мертвым явлением” (НА СОИГСИ: Л. 1). Многолетняя работа над текстами нартовских сказаний подвела ученого к идее реконструкции эпоса как литературного памятника. К.Ц. Гутиев утверждал, что надо “воссоздать эпос таким, каким он был на самом деле — величественным и стройным, богатейшим по содержанию памятником мировой культуры, может быть единственным, где с такой художественной силой и мощью развертывается живая панорама веков” (Там же). В 1989 г. вышел первый том намеченного пяти- томного издания. Были подготовлены к публикации рукописи последующих то- мов. Но масштабный проект не был до конца реализован. Поставленная исследова- телем задача оказалась чрезвычайно сложной для исполнения. Кроме того, автор- ская трактовка Нартиады, неоднозначно воспринятая в научном сообществе, столкнулась с резким противодействием оппонентов.

В 1970–1980-е годы подавляющее большинство нартоведов Осетии работало в рамках утвержденного редакционно-издательским советом АН СССР проекта, предусматривавшего создание двуязычной академической серии “Эпос народов СССР”. Сотрудниками отдела литературы Северо-Осетинского НИИ в тесной связи с учеными Института мировой литературы АН СССР велась подготовка научно- го издания осетинского нартовского эпоса. Итогом кропотливой работы коллектива ученых явилось академическое двуязычное издание осетинского героического эпо- са в трех книгах, вышедшее в издательстве “Наука” под редакцией У.Б. Далгат. Кни- га первая содержала вводную статью и тексты сказаний на иронском и дигорском диалектах и югоосетинских говорах иронского диалекта, книга вторая — перевод эпоса на русский язык, книга третья — музыкальную расшифровку текстов, статью о сказителях, комментарий к книге второй и глоссарий21.

Распад СССР в 1991 г. и острый кризис во всех сферах общественной жизни стра- ны существенно изменили парадигму развития национальных культур. Значительно ослабли традиционные связи между центральными и региональными научными учреждениями и научными школами. Одним из последствий системного кризиса в сфере гуманитарных наук стал наблюдавшийся спад исследовательской активности в области фольклористики и нартоведения. Вместе с тем интерес к этнической куль- туре не был утерян. На рубеже XX–XXI вв. поиски этнической и культурной иден- тичности послужили новым импульсом развития традиционной культуры, изучения эпического наследия народа. Продолжилась работа по сбору, обработке и система- тизации фольклорных произведений, в т.ч. нартовских сказаний.

Приобретенный за полтора столетия опыт выявления и записи сказаний, накоп- ленный объем фольклорного материала, многолетняя скрупулезная текстологиче- ская работа с источниками сделали возможным реализовать масштабный проект научного издания осетинского нартовского эпоса в семи томах22. Он был подготов- лен и осуществлен ведущими фольклористами, нартоведами, языковедами и лите- раторами Осетии. Работа велась на базе Северо-Осетинского института гуманитар- ных и социальных исследований им. В.И. Абаева. В академическое издание вошли материалы из рукописных фондов Научного архива института. Их дополняли науч- ные публикации, выявленные в различных изданиях дореволюционного и советско- го времени на осетинском и русском языках, аутентичные записи и публикации со- бирателей и исследователей эпоса. Группа ученых во главе с Ш. Джикаевым и Т. Ха- мицаевой на основе современных методик выявила, подвергла обработке и классификации народные сказания. Были составлены комментарии и примеча- ния, проведена паспортизация текстов. Основой издания являлся традиционный принцип циклизации: эпос начинался с рождения нартов, структурно разделялся по мотивам, сюжетам и главным героям, а завершался их гибелью. Внутри циклов сказания и их варианты объединялись вокруг главной темы, формируя общую сю- жетную линию повествования. На сегодняшний день этот труд является наиболее полным научным изданием выявленных текстов сказаний эпоса на двух языках. Он представляет большую ценность для нартоведов и служит серьезным источником для научных изысканий в области древней истории и культуры осетин.

На рубеже XX–XXI вв. вновь наблюдается интерес к осетинской Нартиаде у за- падных исследователей. В конце 1980-х годов Уолтер Мэй23 перевел на английский язык русский вариант сводного текста “Осетинских нартских сказаний” (1949). В 2005–2009 гг. отдельные сказания из этого перевода под общим названием “Se- lected Nartæ Tales” публиковались в нескольких выпусках журнала алано-осетин- ских исследований “Nartamongæ”. В 2007 г. краткая версия английского перевода сказаний с терминологическими уточнениями и исправлениями, внесенными фольклористом Т. Салбиевым (что позволило избежать многих ошибок и смысло- вых искажений), была опубликована в Цхинвале (“Selected Nartæ Tales/Равзаргæ нарты кадджытæ. Compiled by Jiothi Zema”). В 2016 г. по инициативе и на базе Принстонского университета было осуществлено издание полной версии англий- ского перевода сказаний У. Мэя (“Tales of the Narts. Ancient Myths and Legends of the Ossetians”).

Подготовкой текста к публикации: научным редактированием, уточнением пе- ревода сказаний, литературно-художественной обработкой, написанием вводной статьи, составлением примечаний и комментариев — занимались уже упомянутый Тамерлан Салбиев и профессор канадского университета Макмастера, лингвист, мифолог, специалист по адыгской версии эпоса Джон Коларуссо. Англоязычная школа нартоведения в результате получила возможность непосредственно познако- миться с эпическим достоянием осетинского народа. Остается надежда на то, что, несмотря на политические коллизии, ученые, представляющие разные страны и культуры, благодаря таким контактам расширят свой научный кругозор и помогут взаимопониманию между народами.

В заключение, подводя некоторые итоги, отметим, что несомненные достижения более полуторавековой истории записи и публикации нартовских сказаний осетин являются результатом не только деятельности нескольких поколений российских и зарубежных ученых, но и пристального внимания со стороны государства, исполь- зовавшего устное народное творчество, в т.ч. эпос, при решении определенных со- циально-политических, культурных задач. В настоящее время объективно выделяют- ся три основных периода в истории вопроса, различающиеся приоритетностью ста- вившихся целей, определявших интенсивность собирательской и публикационной деятельности. Первый период обозначен государственным интересом к вовлечению автохтонных народов Северного Кавказа в административно-хозяйственную, соци- ально-политическую, культурную орбиту Российской империи. Обобщающим деви- зом этого периода может служить стремление к знаниям о новых землях державы для создания “прочного фундамента… прочного здания знакомства с горцами”. Второй период связан с советской исторической практикой региона, которая характеризует- ся расширением интереса государства к эпическому наследию северокавказских на- родов, в т.ч. осетин, в контексте политических и идеологических задач формирова- ния нового человека “социалистической формации” вне национальных рамок и тра- диций. В разные периоды советской истории интенсивность собирательской и научно-публикационной активности исследователей Нартиады определялась по- требностью в использовании пропагандистского и воспитательного потенциала уст- ного народного творчества. Наконец, третий период начинает свой отсчет в постсо- ветское время. Он отличается активной разработкой нартовской тематики исходя из задач поиска этнической и культурной идентичности народов, связанных истори- ческими корнями с Нартиадой. Сегодня осетинская школа нартоведения на новом этапе развития руководствуется принципами, которые объединяют всех носителей нартовской культурной традиции в эпический “Круг нартов”: взаимопомощи, взаи- мопонимания, поддержки и сотрудничества. Эти принципы являются залогом укреп- ления мира и процветания народов Северного Кавказа силой знаний.